Пентаграмма

Харри заставил себя положить трубку.

Был день. По-прежнему хороший.

Было решено, что во время операции Беата будет дома у Олауг Сивертсен. Мёллер решил не рисковать, ведь объект (два дня назад Волер начал называть преступника «объектом», и теперь все стали следовать его примеру) мог обнаружить ловушку и внезапно изменить последовательность мест преступления.

Зазвонил телефон. Эйстен поинтересовался, как у Харри дела. Харри ответил «хорошо» и спросил, что нужно. Эйстен сказал, что ему просто хотелось узнать, как самочувствие. Харри смутился. К такой заботе он не привык.

— Спишь?

— Ночью спал, — ответил Харри.

— Это хорошо. А код? Разгадал?

— Частично. Теперь я знаю где и когда, но не знаю зачем.

— То есть ты можешь прочитать текст, но не понимаешь, что он означает?

— Вроде того. Разберемся, когда его поймаем.

— И чего ты не понимаешь?

— Многого. Например, зачем нужно было прятать один из трупов. Или эту детальку про пальцы: все с левой руки, но разные: указательный, средний, у третьей жертвы — безымянный.

— Ну так последовательно! Может, он систематик?

— Согласен, но почему бы не начать с большого? Может, в этом тоже заключается сообщение?

Эйстен хохотнул:

— Брось, Харри. Код, он как женщина. Либо ты его разгадаешь, либо сойдешь с ума.

— Ты уже говорил.

— Да ну? Смотри, какой я заботливый… Глазам своим не верю, Харри, у меня пассажир! Созвонимся.

— О'кей.

Харри посмотрел, как в медленном вальсе кружит сигаретный дым, и взглянул на часы.

Он сказал Эйстену не все. Кажется, остальные детали скоро станут понятны. Несмотря на ритуалы, в этих убийствах не чувствовалось ни ненависти, ни фанатизма, ни страсти. Ни любви, если уж на то пошло. Это-то и удивляло. Преступник действовал идеально, словно по учебнику или инструкции. Или даже механически. Во всяком случае, у Харри было ощущение, будто он играет в шахматы с компьютером, а не с воспаленным сознанием душевнобольного. Время покажет.

Он посмотрел на часы.

Сердце билось в такт с секундной стрелкой.

Глава 27

Суббота. Операция

Настроение у Отто Тангена становилось все лучше и лучше.

Подремав пару часов, он проснулся от жуткой головной боли и бешеного стука в дверь. Когда он открыл, в автобус ввалились Волер, Фалькейд из отряда быстрого реагирования и тело, назвавшееся Харри Холе и совсем непохожее на инспектора полиции. Первым делом они стали жаловаться на вонь внутри автобуса. Неудовольствие Отто испарилось, когда его угостили кофе (они принесли целых четыре термоса с этим живительным напитком), а уж когда они просмотрели записи, у него появилось то сладостное ощущение, которое всегда предшествует скорому появлению объекта.

Фалькейд сообщил, что вокруг общежития со вчерашнего вечера дежурят сотрудники в штатском, а кинологи обошли подвал и чердак, чтобы удостовериться, что там никто не скрывается. Входили и выходили только жильцы. Если не считать того типа, которого девушка из триста третьего на входе представила вахтеру своим парнем. Люди Фалькейда были на местах в ожидании приказов.

Волер кивнул.

Время от времени Фалькейд проверял связь со своим отрядом, но это Отто уже не касалось. Он закрыл глаза и просто наслаждался звуками. Вот щелкнула кнопка приема — секунда атмосферного шума, потом бормотание каких-то непонятных кодов, как будто большие дяди играют в разбойников.

— Всем приготовиться, — беззвучно прошептал Отто.

Он представил себе осенний вечер: вот он сидит на яблоне и шпионит за взрослыми в окно. Шепчет: «Всем приготовиться!» — в жестянку, от которой тянется провод к другой жестянке, которую за забором держит Нильс. Он аж подпрыгивает, услышав эти слова, если, конечно, уже не ушел на ужин. Впрочем, этот жестяной телефон никогда не работал так, как написано в «Походной книге бойскаута».

— Скоро начало, — сказал Волер. — Таймер готов?

Отто кивнул.

— Шестнадцать ноль-ноль, — констатировал Волер. — Значит… сейчас.

Отто нажал на кнопку, и на экране замелькали секунды и их десятые доли. От волнения у него засосало под ложечкой. Да, это интереснее, чем яблоня. Интереснее, чем Эуд-Ритины булочки с кремом. Даже интереснее, чем ее охи и вздохи в постели.

Представление.

Олауг Сивертсен открыла Беате дверь и улыбнулась так, словно ждала этого визита уже давно.