Громовая жемчужина

– Я уже говорил. Зеркало – сердце театра, источник превращений. Оно изменяет того, кто в него смотрит. Вытаскивает на свет его сущность. Если в него смотрит актер в маске, оно оживляет маску… Так говорят предания, – уточнил Сахемоти.

– А без маски в него смотреться нельзя?

– Не думаю, чтобы вы увидели там что-то занимательное.

Княгиня упрямо вздернула подбородок, села на пол рядом с Сахемоти и уставилась в полированную поверхность.

– Да уж, мудрено в нем что-то увидеть, – со смехом сказала она через мгновение. – Даже свое отражение. Сплошь мелькание и туман. Лучше уж смотреться в лужу…

Сахемоти, не обращая внимания на болтовню княгини, всматривался в мутно-блестящую поверхность. В переплетении пестрых линий перед ним маячили их расплывчатые лица, одинаково смутные. Он думал, что почти не покривил душой перед Касимой – действительно он раньше не видел яшмового зеркала. О свойствах этого зеркала он знал немало, но далеко не всё. То была вещь не для людей, а для богов. Подобно оружию, она была почти бесполезна в руках профана, а неосторожному и самонадеянному могла принести серьезный вред.

– Не двигайтесь. Я собираюсь кое-что проверить.

Сахемоти привычно расфокусировал взгляд, погружая сознание в многоцветную мерцающую дымку, и сделал то, чего давно уже с нетерпением ждал.

– Тайхейо, ёми-но куни, – прошептал он на древнекиримском. – Глубокое море, обратная сторона…

Внимание выхватило из пестрого расплывчатого клубка волокон священной яшмы махровую нитку цвета мха и нырнуло внутрь зеркала вслед за ней. Нить превратилась в прозрачный зеленый поток, стала светлее, разлилась до самого горизонта, стеклянная поверхность сморщилась и пошла волнами. Со всех сторон было только море, никаких признаков суши, словно ее и не было на свете. Только далеко внизу белели в волнах, поднимаясь со дна, бесчисленные пузыри пены. Зеленый поток уводил всё ниже, прямо в пенную муть, в такие глубины, куда не спускалось ни единое живое существо.

Изумрудная морская вода становилась всё холоднее, свет меркнул, исчезали медузы и рыбы. Потом ничего вокруг не осталось, кроме тяжелой обсидиановой черноты без звука и движения. Море это или уже нет? А может, изнанка Тайхео глядит прямо в Надзвездную Тьму? Тогда откуда здесь снова эти пузыри? Белесые брови Сахемоти сдвинулись; отбросив принципы созерцания, он до боли всматривался в черноту зеркала.

И вот, наконец, показалось дно. Безжизненное, бесцветное, только черные скалы и густой серый ил. Одна из скал была выше других и заканчивалась небольшой площадкой, чем-то вроде каменной чаши. В этой чаше лежала огромная раковина – жемчужница.

Увидев раковину, Сахемоти побледнел как мертвец.

– Как там говорила Цукиеми? – пробормотал он, впиваясь в нее взглядом. – Искал… или охранял?

Раковина была чуть приоткрыта и одним краем уходила в странный известковый нарост на краю скалы. Над этим наростом и поднимались пузырьки воздуха.

– А это еще что? – нахмурясь, прошептал Сахемоти.

– Какой удивительный столб, – прошептала за его плечом Касима. – Он похож на древнюю статую…

Не успел Сахемоти задуматься, каким образом настырная княгиня умудрилась разглядеть то, чего не должна была видеть в принципе, каменный столб сделал то, что от него уж никак не ожидали – он мигнул.

– Ой, что это? – Касима подалась вперед, к самому зеркалу. – Оно на меня посмотрело!

Нарост выпустил новую цепочку пузырей и мигнул еще раз. Глаза у него были красные, выпученные и отчаянные. Казалось, он хочет что-то выговорить, но никаких призраков рта у несчастной окаменелости не наблюдалось.

Сахемоти вдруг перестал хмуриться и расхохотался, как будто увидел что-то невероятно смешное.

– Саруда-хики! – воскликнул он сквозь смех. – Вот проныра!

Через мгновение поверхность зеркала заволокло густой сеткой кровавых прожилок. Каменная чаша потускнела и отдалилась.

– Что это было? – взволнованно спросила Касима.

Сахемоти резко перестал смеяться. Видение чаши исчезло, поверхность зеркала снова стала полированным камнем.

– Задача театра – сотворить иллюзию жизни и заставлять зрителей на время в нее поверить, – ответил он, поднимаясь с колен. – Задача зеркала – помочь родиться иллюзии. Никакого смысла в этих видениях нет. Смысл придаст им человек, актер, который встанет перед ним, облаченный в маску, четко зная, кого и зачем он должен там увидеть.