Вихри Валгаллы

– Стоять! Руки вверх! Полиция! – Подождал немного и пропустил вперед дворецкого. – Включите электричество…

После тщательного осмотра, который не выявил никаких следов присутствия в доме посторонних, Шульгин отправил всех по своим комнатам, а с дворецким, которого звали мистер Сноу, уединился якобы для составления протокола.

Протокол, собственно, занял всего несколько строчек. Бедный Сноу выглядел растерянным и обескураженным. Шульгину пришлось его успокаивать, высказать гипотезу, что собак вывели из себя обычные крысы, а засов могла нечаянно закрыть и хозяйка.

– У вас ведь наверняка есть еще хоть один выход со второго этажа?

– Конечно, есть, сэр. Но он только для слуг, ведет на задний двор. Леди Спенсер им никогда не пользуется.

– Как мы можем это знать? А если ей вдруг потребовалось бы уйти так, чтобы этого никто не заметил? У аристократов ведь свои причуды. Вы хотите сказать, что леди никогда не исчезала внезапно? А, кстати, где она сейчас?

Дворецкий задумался. Объяснение, предложенное инспектором, его устраивало. Больше всего он не любил непонятное и необъяснимое.

– Боюсь, вы правы, сэр. Леди действительно могла захотеть уйти по задней лестнице, а парадную дверь закрыть. Если бы горничная обнаружила запертую дверь днем, она бы не стала поднимать шума. А тут ночь да еще собаки… Да-да. А как раз недавно что-то подобное уже случалось. Леди Спенсер, никого не предупредив, уехала в свое имение неподалеку от Ньюсхэйвена… Отсутствовала почти месяц. Мы уже начали беспокоиться, хотели обращаться в полицию.

– Она у вас эксцентричная женщина?

– Леди Спенсер очень достойная дама. К слугам внимательна и добра… – не захотел поддержать затронутую тему дворецкий.

– Я так и думал. А как лорд Спенсер?

– Леди уже десять лет как овдовела…

Шульгин сочувственно покивал головой, но решил, что соболезнования высказывать поздновато.

– Так вы не ответили, где сейчас находится ваша хозяйка?

– Позавчера она снова уехала в Танбридж-хаус. Но на этот раз предупредила и велела переправлять туда адресованную ей почту.

– Ну, значит, все в порядке. Думаю, уголовное дело возбуждать по случаю сегодняшнего инцидента нет необходимости.

Шульгин поднялся и надел котелок.

– Не желаете ли чего-нибудь выпить, сэр?

– Не отказался бы от стаканчика виски…

И, уже уходя, как бы между прочим спросил:

– Как, вы сказали, называется имение леди? Танбридж-хаус? Это по дороге на Бирмингем?

– Нет, совсем в другую сторону. На берегу Канала. Между Брайтоном и Истборном…

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Шульгин, когда они медленно шли по тихой туманной улице. – Си уехала позавчера. А Андрей ушел с ней две недели назад и подтвердил прибытие. Или слуга врет, или Андрей, что ли?

– Все куда тревожнее, Саша. По-моему, время раскачалось настолько, что парадоксы пошли косяком… Или Андрей потерял две недели во время перехода, или мы сейчас в прошлом… Надо бы узнать, какое сегодня число…

– А что для нас хуже?

– Вообще-то первый вариант был бы предпочтительней… Если мы оказались в прошлом, я даже не представляю, как из такого положения выпутываться…

– Тогда до выяснения считаем, что имеет место первый… Ну а если нет…

– Сейчас что будем делать? – Ирина как бы молчаливо согласилась с Шульгиным. – Поедем к Сильвии в имение?

– Обязательно, но сначала еще дельце имеется. Хорошо бы снова твоей машинкой воспользоваться, но рискованно. Не будем умножать парадоксы. По старинке придется…

Вдалеке зацокали по камням копыта лошади, и из тумана показался медленно движущийся кэб. С вокзала, наверное, возвращается, что ему еще глубокой ночью на улице делать?

Сашка свистнул и взмахнул рукой.

Они проехали мимо темной громады «Хантер-клуба», свернули на поперечную улицу, где и вышли у подъезда не слишком солидного отеля «Мансинг». Шульгин дал кэбмену на шиллинг больше, чем требовалось, и тот, довольный, щелкнул кнутом, посылая лошадь рысью.

– Так, Ирок, теперь ты меня подождешь вон в том скверике. Надеюсь, грабители здесь по ночам не бродят. А если полиция – соврешь что-нибудь. Только говори погромче.

Он быстро разделся. Под плащом и костюмом на нем был тонкий, облегающий, как резиновая перчатка, комбинезон. Угольно-черный, поглощающий свет так, что уже в двух шагах его практически невозможно было рассмотреть. И вдобавок покрытый, как шкура жабы бородавками, крошечными капсулами, заполненными сверхскользкой смазкой. При достаточно сильном сжатии они лопались, и тогда удержать Шульгина было бы труднее, чем обмылок в бане.