Вихри Валгаллы

– Ты вернулся, доктор Саша? – спросил тунгус тихим ласковым голосом. – А я думал, не свидимся больше… Нужда какая привела или просто соскучился?

Шаман разговаривал на хорошем русском языке, без всяких там «однако», «твоя – моя не понимай» и «олешка тундра пошла». Иногда Шульгину даже приходила в голову дикая мысль, что его приятель никакой не тунгус, а полковник японского генштаба, оставшийся здесь со времен интервенции.

– Выходит, что соскучился, – усмехнулся Сашка. А что еще ответишь? – Это сколько же мы с тобой не виделись?

– Лет двенадцать, думаю. Ты совсем взрослый стал. В Москве живешь?

– Теперь уже и не знаю, где я живу. Но вообще-то да, сюда я попал прямо из Москвы.

– Давай чаю попьем, потом рассказывать будешь… – Шаман разлил из закипевшего котла в деревянные чашки остро пахнущий китайским лимонником чай.

– Говорил я тебе, Саша, – сделав несколько шумных глотков, продолжил разговор шаман, – не нужно русскому человеку нашим колдовством интересоваться. У вас свой бог, свои духи, у нас свои. Таежным людям нельзя русскую водку пить, вам наши грибы жевать не полезно.

– Так какая здесь связь? – не понял Шульгин. – Мы вон еще когда с тобой расстались, я и не вспоминал, считай, про те камлания, что ты показывал, и занесло меня к тебе в гости по совсем другой причине, я думаю…

– Ты думаешь… Русские люди все думать любят. А я ничего не думаю, я знаю – ты у меня в чуме сидел, мои песни слушал, духи в чум приходили, тебя видели, запомнили, сейчас у тебя что-то случилось, в загробный мир пойти захотел, друга там искал, духи тебя узнали, вспомнили, сюда привели… Я правильно все угадал?

От Забелина веяло непробиваемой уверенностью в собственной правоте, и одновременно в его тихом голосе без интонаций Шульгин улавливал едва заметный намек на иронию. Будто сидел перед ним не настоящий шаман, а играющий роль шамана, некогда очень популярный артист Лев Свердлин, специализировавшийся на ролях разных восточных персонажей начиная с Ходжи Насреддина.

– Угадал-то правильно, по крайней мере больше половины. А делать что будем? Я рад тебя видеть и вправду не надеялся больше встретиться, только какое имеют отношение твои духи к тем, с которыми я сейчас воюю? Я ведь друга своего ищу, который не в вашей тайге потерялся, а там где-то… – Шульгин указал пальцем в низкое мглистое небо, в котором едва просматривался диск полной луны.

– Я и сказал: в загробном мире, где же еще? Раз ты ко мне сам пришел, помогать будем. Думаешь, я забыл, как ты меня спасал? Духи тогда тоже шибко обиделись, что ты им помешал меня к себе забрать… – И вдруг тональность слабого шелестящего голоса старого шамана неожиданно и резко изменилась. Он приобрел звучность и напористость, как у одного хорошо знакомого Шульгину человека. Даже слишком хорошо.

– Ты, что ли, это, Антон? Опять дурака валяешь?

– Как всегда, восхищен твоим самообладанием. Быстро соображаешь. Только не дурака мы здесь с тобой валяем. Говорил же я вам: оставьте свою страсть к авантюрам. Мало того, что уже случилось? Отвели вам резервацию размером в целую планету, ну и сидите там тихонько, решайте свои человеческие проблемы, зачем было опять в галактические игры ввязываться?

– А кто в них ввязывался? – удивился Сашка. – Мы себе жили-поживали, гражданские конфликты утихомиривали, а тут раз – Андрей с Сильвией исчезают, два – их уже и на Земле, оказывается, нету, три – меня сюда вот закидывает, а тут и ты сразу нарисовался… Кто же и в чем виноват? Да, кстати, ты-то от кого прячешься? Раньше вроде собственной личиной обходился, а сейчас?

– Вы же и виноваты. Совсем недавно я Андрея категорически предостерег, чтобы никаких резких движений не делал. Вы сейчас как альпинисты на снежном мосту. Неверный шаг, громкий звук – и «прощайте, скалистые горы». До скончания веков не найдут. Ловушки сознания – это же не моя выдумка, это непреложный закон природы…

– Да что ты все повторяешь – ловушки, ловушки… Вроде как Хока из детских страшилок. Объяснил бы сразу, может, мы бы к ним и близко не подошли.

– Как будто у меня была такая возможность. В результате вашей же, к слову сказать, деятельности меня отстранили от всяких контактов и связей с нынешней земной реальностью. Если угодно, я сейчас просто выполняю свой нравственный долг перед вами, преступая долг формальный…

Шульгин слушал, кивал и не верил форзейлю. Нет, в общих чертах он не врал, так оно, наверное, и было, только скрывалась за этой поверхностной правдой какая-то другая, более глубокая, если не отменяющая первую, то серьезно ее корректирующая. И не из чистого альтруизма продолжал встречаться с землянами могущественный Тайный посол, заботам которого сейчас поручена, может быть, целая Метагалактика.