Вихри Валгаллы

На всех пяти боеспособных броненосцах Черноморского флота англичане, уходя из Севастополя в девятнадцатом году, взорвали цилиндры паровых машин.

Даже в нормальных, довоенных условиях с использованием полной мощности николаевских и петербургских судостроительных заводов, квалифицированных инженеров и мастеровых, ремонт занял бы не меньше года. А советская промышленность в предыдущей исторической реальности с восстановлением поврежденных в ходе гражданской войны крупных кораблей не справилась вообще. Все черноморские броненосцы, оставшиеся в Севастополе, балтийские «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Цесаревич», броненосные крейсера «Рюрик», «Громобой», «Россия», «Баян», «Адмирал Макаров» были проданы на слом. Хотя, учитывая характер Великой Отечественной войны на море, вполне могли бы принести немалую пользу при обороне и Крыма, и Ленинграда.

Воронцов долго ломал голову, каким образом выйти из положения и обеспечить своему искалеченному флоту хоть какую-нибудь способность к передвижению. Командующий действующим отрядом адмирал Бубнов, сменивший недавно умершего Саблина, сразу отнесся к идее заезжего «варяга» резко отрицательно. Он считал, что в ближайшие годы воевать на Черном море не с кем, и дай бог, чтобы хватило сил и средств привести в порядок предельно изношенные за годы войны линкор «Генерал Алексеев», крейсер «Генерал Корнилов» и несколько эсминцев-»новиков». В перспективе же следует думать о достройке готового на семьдесят процентов линкора «Демократия» («Император Николай I») и крейсеров типа «Адмирал Лазарев». Однако Воронцов имел на этот счет свое мнение. Он добился личного разрешения Врангеля попытаться восстановить броненосцы за свой счет и своими силами.

Консультации с флотскими инженерами, в том числе и с вышедшим в отставку строителем «Златоуста» контр-адмиралом Шоттом, оптимизма не прибавили. В качестве единственного более-менее реального варианта тот предложил попытаться заказать новые механизмы в Англии или Франции, а на крайний случай – начать переговоры с Германией о покупке машин с законсервированных по Версальскому миру их старых броненосцев типа «Брауншвейг» и «Дойчланд». Но даже и в случае осуществления этих весьма утопических планов установка новых механизмов потребует вскрытия броневой палубы, демонтажа надстроек и казематов и затянется минимум до двадцать второго года.

Собственные биороботы, даже перепрограммированные в механиков и кораблестроителей, тоже не смогли предложить чего-то дельного. Да и неудивительно, имеющаяся в памяти главного компьютера информация базировалась на тех же учебниках и монографиях, по которым обучались живые инженеры, а способность к гениальным озарениям у роботов отсутствовала по определению.

Дмитрий от бессильного отчаяния начал изобретать совершенно дикие варианты, вроде гигантских подвесных моторов или пристыкованных к корме броненосцев полуподводных буксиров-толкачей.

Самое смешное, что с рациональной точки зрения его идея о воссоздании на Черном море сильного броненосного флота была изначально бессмысленна. Для уничтожения любого гипотетического противника ему хватило бы десятка обыкновенных крылатых противокорабельных ракет. Но это уже был бы, выражаясь словами О. Бендера, «низкий класс, нечистая работа».

Ему не хотелось раньше времени вносить в этот мир новые сущности. Гораздо правильнее, считал Воронцов, как можно дольше сохранять у человечества иллюзию, что никаких кардинальных изменений в способах ведения войны не происходит, а просто нашлись в России новые, талантливые и даже гениальные военачальники и флотоводцы. Да и психологический эффект от победы куда сильнее, если достигнута она традиционным оружием. Вряд ли на русскую армию и флот произвела бы такое шокирующее впечатление Цусима, выставь Япония против тихоокеанской эскадры громадный дредноутный флот. Поражение осталось бы поражением, но не было бы чувства унизительной национальной катастрофы. Сила солому ломит…

И все-таки он нашел выход. Что преисполнило его самоуважения и гордости. Решение было простым и гениальным. А подсказало его воспоминание о том, как аггры, охотясь за Ириной, запеленговали исходящее из квартиры Левашова излучение оставленных ею там приборов и каким-то образом вырезали из дома всю квартиру целиком, хорошо еще, что сам Олег успел выскочить без потерь.

Вспомнил он об этом давнем уже эпизоде почти случайно, и тут в мозгах словно стопора с торпедных рулей соскочили – решение представилось очевидным и простым до примитивности.