Вихри Валгаллы

Она, похоже, догадалась, о чем он думает, и скромненько потупила глаза.

– Так вот, – Сильвия неторопливо выдохнула дым, – мы условились отвлечься от предрассудков и попытаться посмотреть на мир непредвзято. Ты согласился. И поверил мне более, чем я осмеливалась надеяться. Я это ценю…

– То есть? – спросил Новиков.

– У тебя были все основания предположить, что я затеяла очередную интригу. Заманиваю тебя в ловушку. Ты не испугался, даже позволил мне применить «портсигар», зная, что он не просто «средство передвижения», а и весьма мощное оружие…

– Как же, помню. Ты Сашку собралась им ликвидировать, «растянутое время» пыталась использовать… Чего уж… Война есть война. Схема простая. Или мы вас, или вы нас. Однако кое-какие принципы благородства должны сохраняться. Ты знаешь, чем уникальна русско-японская война девятьсот четвертого – девятьсот пятого годов?

– Не знаю, – несколько растерянно ответила Сильвия.

– А тем, что это была, с одной стороны, первая по-настоящему межцивилизационная война, а с другой – последняя в истории война, где стороны на сто двадцать процентов соблюдали все существовавшие к тому времени правила. Перемирия для сбора раненых, освобождение из плена под расписку о дальнейшем неучастии в войне, благодарственные письма микадо русскому царю за героизм его воинов, публикации стихов Такубоку Иэясу на смерть адмирала Макарова… Джентльменская война… Как раз потому, что японцы захотели показать, что они вполне готовы вступить в мировое сообщество на равных. Вот и я допустил, что у нас с тобой нечто такое же может получиться…

– Спасибо. – Сильвия посмотрела на Новикова каким-то новым взглядом.

«Мне удалось перехватить инициативу, – подумал Андрей. – Только для чего?»

Впрочем, аггрианка быстро взяла себя в руки. То ли просто колени у нее затекли, то ли с целью переключить внимание партнера на более простые мысли, она поменяла их (не мысли, а ноги) местами. Опять же демонстративно неторопливо, рассчитывая на примитивные эмоции собеседника.

«За кого она меня держит? – раздраженно подумал Новиков. – Будто я не знаю, чем кончаются самые длинные ноги…»

Хотя все равно глаз не отвел. Чисто инстинктивно.

– Твой друг Антон оказался полным дураком, – сказала Сильвия, вновь поправив юбку. – Он убедил вас, что после прорыва на таорэрианскую базу и взрыва информационной бомбы мои соотечественники окажутся полностью выключены из существующей реальности. И в вашей Вселенной их больше нет и не будет…

– Так… – кивнул Андрей, уже догадываясь, что услышит дальше. Сильвия вспомнила сейчас о ключевом моменте многовековой войны ее соотечественников аггров и противостоящей им Галактической Конфедерации Ста миров, когда шеф-атташе Конфедерации на Земле, называвший себя Антоном, организовал диверсионную акцию против аггров, оккупировавших планету Валгалла. Тогда Сашка Шульгин, Олег Левашов и двое вообще непонятно как попавших в их реальность русских космонавтов из двадцать третьего века заблокировали развилку мировых линий, через которую аггры проникали в земную реальность, и заодно выручили томившихся в телах Сталина и командарма Маркова Берестина и Новикова. Сделать им это удалось. То есть аггры, которые вели свою злокозненную тайную работу на Земле чуть ли не с десятого века, оказались из канонической истории вычеркнуты. Но одновременно с этой победой Новиков и его друзья потеряли возможность вернуться в свой тихий, обжитый, удобный восемьдесят четвертый год советской эры. Побочный, так сказать, результат. Но ведь за любую победу приходится платить. Часто – несоразмерно.

Взамен Антон предложил им год тысяча девятьсот двадцатый. Как единственное место в двадцатом веке, куда можно еще переместиться. Потому что следующая подходящая для натурализации точка (хроноузел в паутине времени, если угодно) находилась уже в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом и далее по обратной нерегулярной экспоненте: тысяча семьсот семьдесят седьмой, тысяча семьсот девятый, и еще ниже по две-три даты в абсолютно не приспособленных для жизни цивилизованных людей семнадцатом, пятнадцатом, одиннадцатом и так далее веках…

– Но он-то заявил вам, что нас не останется больше в восемьдесят четвертом году, так?

– Похоже… – согласился Андрей. – И в Лондоне, куда за тобой пришел Сашка, вас уже ведь и не стало…

– Да… – с каким-то жутковатым шипением в голосе сказала Сильвия. – А в двадцатом?