Вихри Валгаллы

Шульгин нажал на спуск. Голова привставшего из-за куста бандита в нахлобученной на уши фуражке разлетелась от попадания тонкостенной пули, содержащей в себе двадцать граммов жидкой ртути и летящей со скоростью в две звуковые.

Передавая винтовку, он задел рукой плечо Ларисы и почувствовал, что на ней надета только майка с короткими рукавами.

– Ты чего не оделась? Ну-ка быстро хотя бы свитер накинь, штаны да колготки теплые, на железе сидишь. Нам тут, может, до утра кувыркаться…

– Заботливый… – огрызнулась девушка, но все же послушалась, ушла в вагон. За время ее отсутствия Шульгин выстрелил еще два раза. Теперь он старался целиться не по головам, а в корпус. Тяжелораненые, в отличие от убитых наповал, требуют гораздо больше внимания, отвлекают бойцов для перевязки и эвакуации в тыл, а в крайнем случае хотя бы деморализуют товарищей своими стонами и криками о помощи. Впрочем, после этих пуль долго не живут при попадании в любую точку тела.

Лариса вернулась, не только приодевшись сама, но и Сашке принесла теплую куртку, фляжку с коньяком и гранатную сумку.

– Спасибо. Оставайся здесь, дверь прикрой, наблюдай через щелку. Главное, повнимательнее будь, чтоб не подползли и гранату не сунули. Запасные магазины в ящике под диваном…

– А сам куда?

– Хочу в хвост сбегать, осмотреться. Что-то мне кажется, не все так просто. Люди здесь должны работать серьезные и пакость какую-то приготовить. Простые бандиты давно бы разбежались, если сразу не вышло… – отвечал Шульгин, на ощупь вставляя запалы в гранаты.

– Где мы хоть находимся, знаешь? – спросила Лариса.

– Черт знает… – Шульгин посмотрел на часы. – Без пяти пять. Отправились мы в полдесятого. Значит, если без задержек шли, перешейки уже проехали. Рассветет через полтора часа. За это время все и решится.

Он вставил последний взрыватель, проверил, хорошо ли разведены усики на предохранительных чеках, и соскочил на насыпь с другой стороны вагона, предварительно шлепнув ободряюще Ларису ниже спины.

– Эй, ты, вернись, а одернуть?

– Живой вернусь, тогда и одерну, а пока без женихов обойдешься, – засмеялся Сашка, исчезая в темноте. Здесь пока еще было тихо, что тоже показалось Шульгину странным. Или местность по эту сторону насыпи неудобная для атаки, болотистая, например, или… Надо бы и сюда ракетами подсветить.

Умирать, да еще по-глупому Сашке не хотелось. Не только потому, что жить было приятно и интересно. Он беспокоился, что, если после исчезновения Новикова с Сильвией и его убьют, Воронцову с Берестиным придется туго. Оставлять их одних после всего, что они все вместе учинили, казалось ему похожим на дезертирство.

С тормозной площадки последнего вагона постукивали короткие очереди, похоже – двух автоматов. Условным свистом он предупредил о своем приближении.

Один офицер стрелял в темноту, присев за колесом, второй лежал на шпалах и бинтовал раненое плечо.

– Давай помогу. – Шульгин взял у него из руки индивидуальный пакет. – Где тебя учили? Надо было рукав разрезать. Сильно задело?

– Не очень. В бицепс навылет.

– А где третий?

Офицер показал вверх кивком головы.

– На площадке остался. Первым залпом убило. Между каской и жилетом… Сейчас пойду патроны у него заберу. У нас два рожка осталось.

– Держи… – Шульгин вытащил из подсумка еще три. – А ноктовизор у кого?

– У меня, – откликнулся второй офицер. – Только ни хрена все равно отсюда не видно. Ихний правый фланг против нас, там за бугорком человек шесть прячутся, постреливают иногда, а дальше одна муть… Дальности у прибора не хватает.

– Слева и вдоль путей никакого шевеления?

– Не замечал…

Шульгин взял у подпоручика ночной бинокль, долго вглядывался в зеленоватый, не слишком четкий, как на экране старого телевизора, окружающий пейзаж. Слева действительно, кроме заросшей то ли камышом, то ли стеблями подсолнухов без шляпок низины, не было ничего достойного. А вот посмотрев вдоль железнодорожного полотна, он насторожился. Нападение было подготовлено весьма грамотно – завал из спиленных тут же вдоль путей телеграфных столбов устроили в нижней точке затяжного спуска, сразу за мостиком через глубокую промоину, и, если бы машинист вовремя не остановил поезд, он бы сейчас точно лежал вверх колесами под насыпью. Но дело не только в этом – всего в сотне метров сзади был крутой закрытый поворот, и что за ним сейчас творилось – бог весть…