Билет на ладью Харона

Поскольку, тоже впервые в жизни, Татьяна стала посещать магазины и лавки совсем другого класса.

Даже дома она старалась проходить, не оглядываясь, мимо гораздо более скромных витрин.

…Сергей было уже окончательно решил, что нечего зря штаны просиживать, пора и о собственном будущем подумать. И для начала нужно позвонить Татьяне, предложить встретиться где-нибудь в центре. Он снабдил ее спецрадиотелефоном, что, в общем, тоже было нарушением режима секретности, но кто мешает ему считать девушку особо важным агентом? Должность позволяет решать такие вопросы единолично.

Только он потянулся к аппарату, как в кабинет вошел Чекменев. Тарханов про себя выругался.

– Помнишь ваш разговор с Маштаковым в автобусе? – спросил генерал, привычно присаживаясь боком на подоконник.

– Естественно. Как бы я мог его забыть? А что тебя конкретно интересует? Вроде уже не раз все проиграли. И сам клиент уже и не по моему ведомству проходит.

– По твоему ведомству все проходит, все, что мы сочтем необходимым в данный момент.

Если начальство говорит, значит, так оно и есть.

Но однако, что имеется в виду, Сергей пока не мог сообразить. Приказ он выполнил, Маштакова передали в распоряжение специально на то назначенных людей, инженеров и ученых по преимуществу. Разместили его в Кремле, где за охрану отвечает собственная служба. Так что теперь требуется от него?

– Ты помнишь, что он сказал о тебе лично? Что такого случилось с тобой в том бою?

– Ну конечно. Он сказал, что на перевале генератор сработал, но с выключенным синхронизатором… так что мир просто слегка встряхнуло на месте. Нас же с Вадимом определенным образом… контузило. И мы теперь особенно чувствительны ко всему, что связано со временем. Причем это, очевидно, относится не только ко мне, но и к Ляхову. К нему, пожалуй, даже в большей степени. Я-то в момент срабатывания был без сознания, а он в порядке и свои ощущения описывал довольно ярко. Покрутило и поломало его так, что он полдня в себя приходил. Примерно в этом смысле выразился Маштаков.

– Не примерно, а почти дословно он так сказал. Хорошая у тебя память. Мы с Розеном в Хайфе тоже имели в виду, что вас контузило, в обычном, конечно, смысле, да и кому бы в голову иное пришло, – кивнул Чекменев. – А теперь бы надо вас обоих поглубже обследовать, только вот как?

Тарханов выругался еще раз, только незатейливее. Еще глубоких обследований ему не хватало. Он представлял, что это может значить. Положат в отдельную палату, как тогда в Хайфе, начнут всякие кардиограммы снимать…

А с Татьяной как же?

Вот тебе и отпуск, и медовый месяц…

– Да к чему? Вадим меня уже осматривал, на «верископе» своем гонял, помог вспомнить подробности, но по поводу каких-либо изменений в организме или личности ничего не сказал. Что там тот Маштаков может, он вообще не врач. Пусть на бумажке формулы пишет, а я ему не дамся. И зачем это тебе вдруг потребовалось?

– Князь заинтересовался, – не стал темнить Чекменев. – Не тобой лично. Его большая стратегия волнует. Нельзя ли проникнуть в тот мир, в котором ты побывал, на более длительный срок и собственными глазами посмотреть, что там творится?

Ты к такому заданию как отнесся бы? Сам понимаешь, раз сенсибилизация именно с вами произошла, с посторонними может просто ничего не получиться.

Идея показалась дикой и привлекательной одновременно. Мир, в который довелось заглянуть одним глазком, интересовал и манил. Опасностей же в предприятии Тарханов особых не видел. Любой разведпоиск в боевых условиях – дело в сто раз более рискованное. Тем более по теории Маштакова там должно быть абсолютное безлюдье.

– Отнесся бы я вполне спокойно, как к любому приказу. Только вот насчет гарантий возвращения хотелось бы выяснить поточнее. Поскольку без возвращения предприятие теряет смысл.

– Это мы выясним. Лишь бы в принципе ты был согласен.

– Может, Вадима тоже к этому делу привлечь? Вдвоем оно сподручнее. И нагляднее.

Он не знал, что именно в таком ключе уже и состоялся разговор у князя с Чекменевым.

– Думаю, это можно устроить. Только все равно сначала с Маштаковым нужно все тщательным образом обсудить. Может, и припугнуть, чтобы не учинил какую-нибудь пакость… – небрежно ответил генерал.

– Да теперь-то зачем пакости устраивать? Ему теперь только о том, как выслужиться, думать приходится, – возразил Сергей. – Это там, в Пятигорске, он с перепугу и отчаяния последний, как ему показалось, шанс использовать решил. И если я в той обстановке вернуться сумел, то уж сейчас… С ним же наши инженеры работают, небось разобрались уже, куда нажимать и за что дергать.