Два шага до горизонта

– Думаю, что вольные переоценивают свои силы и возможности, – заметил Сирх.

– Согласен с тобой, – кивнул Мистелий Глат. – Какие бы цели ни провозглашали их вожаки, по сути своей отряды вольных остаются разбойничьими бандами. Для того, чтобы стать армией, им не хватает организованности, дисциплины и единого руководства. Но в том и заключается главная опасность, что вольные не могут открыто противостоять имперским войскам и, в то же самое время чувствуя собственную силу, рвутся в бой. Следовательно, они изберут тактику нанесения стремительных ударов по жизненно важным центрам Йера с последующим быстрым отходом на защищенные позиции. Реальных успехов такая тактика им не принесет. Единственным результатом ее станет кровь, пролитая как солдатами империи, так и мирными гражданами Йера. А кровь, как известно, порождает новую кровь… – Кахимец тяжело вздохнул. – Боюсь, что, если в Йере начнется партизанская война, сюда будут направлены не вольнонаемные шалеи, а регулярные войска, способные за короткий срок потопить любое народное восстание в крови.

– Проклятие, – тихо произнес Сирх.

Перспектива, столь живо и убедительно описанная Мистелием Глатом, кроме всего прочего, грозила еще и разрушить личные планы преподобного. Если в Йер войдут регулярные войска империи, то, естественно, и речи никакой не может быть о мирном договоре между Кахимской империей и Йером. А это означает только одно – ни самому Сирху, ни его сыну, никогда не стать правителями Йера.

Не подозревая о тщеславных планах преподобного, кахимец решил, что потрясенный вид Сирха объясняется его озабоченностью судьбой страны.

– Мне тоже не хотелось бы увидеть, как имперская армия вновь марширует по земле Йера, – сказал он. – И, я думаю, у нас еще есть возможность предотвратить это.

– Как?! – взгляд Сирха буквально пригвоздил кахимца к спинке кресла, заставив испуганно сжаться.

– Одно из двух, – искоса глядя на взволнованного сверх всякой меры Сирха, ответил Мистелий Глат. – Либо одним стремительным ударом уничтожить основные силы вольных, что лично мне представляется почти неосуществимым, поскольку разбойники по большей части скрываются в труднодоступных горных районах, либо каким-то образом договориться с ними… Постарайся при встрече объяснить это наместнику, преподобный. От его действий в самое ближайшее время будет зависеть дальнейшая судьба Йера.

– И наша тоже, – с двусмысленной многозначительностью добавил Сирх.

Глава 13

Неслышно, как ему самому казалось, Грудвар подошел сзади к Граису, сидевшему на плоском валуне, вросшем в землю у кромки воды.

– Мириады сущностей действуют одномоментно, – не оборачиваясь, произнес Граис, обращаясь к замершему у него за спиной Грудвару. Взгляд ксеноса плавно и неторопливо скользил по поверхности проносящегося у его ног потока. – Сущностей бесконечно много, и каждая возвращается, приходя к своему корню. Моя сущность – в том, чтобы наблюдать возвращение.

– А при чем здесь вода? – тихо спросил Грудвар.

– Вода в своем совершенстве приносит пользу мириадам сущностей, не соперничая с ними при этом. Поэтому она близка Пути к Поднебесному, – Граис обернулся, чтобы взглянуть на собеседника. – Ты задал вопрос, не думая о том. Тебя беспокоит что-то иное.

– В лагерь прибыли предводители трех отрядов вольных, расположенных неподалеку, – Грудвар присел на корточки и, сорвав травинку, прикусил ее губами. – Касат просит и тебя присутствовать при их встрече.

– Я не вижу в этом смысла, – покачал головой Граис. – Я уже высказал Касату свое мнение по всем интересующим его вопросам. Другим он и сам может повторить мои слова.

Несмотря на заверения предводителя отряда вольных о желании продолжить знакомство, Касат не искал новых встреч с Граисом. Чему ксенос был только рад – не хотелось снова и снова повторять одни и те же слова, не находящие ни малейшего отклика у собеседника.

Обо всем, что происходит среди вольных, Граис узнавал от Грудвара, который почти постоянно находился рядом с ним.

Вначале Граис даже решил, что это Касат велел бородачу присматривать за ним, но вскоре он убедился, что интерес Грудвара к общению был неподдельным.

Для своих бесед Граис и Грудвар выбрали небольшую поросшую травой площадку возле водного потока, на которой лежали три плоских валуна. Граис обычно садился на тот, что ближе к реке и, глядя на переливающиеся радужными всполохами струи прозрачной воды, начинал излагать Грудвару суть учения о великом Пути к Поднебесному. Его задачу в значительной степени облегчало то, что Грудвар, как любой йерит, был знаком с основными догмами учения. Однако, когда дело доходило до отдельных положений, служащих логическими обоснованиями главных постулатов учения, Грудвар начинал задавать такие въедливые вопросы, каких в свое время ксеносу не приходилось слышать даже от своих самых способных учеников. Ни одно понятие Грудвар не желал принимать просто на веру. Каждое слово, по его мнению, должно стоять точно на своем месте и четко определять вкладываемый в него смысл.