Разорванное время

Ликующий Белолобый полетел докладывать о победе над болезнью.

Вернувшись через полтора часа, он принес с собой длинную и прочную веревочную лестницу, конец которой самолично закрепил на краю платформы. Людям была дарована свобода.

В поселке крылатых людей началась массовая вакцинация, приемам и правилам которой обучали летунов Чжои и Вейзель. Маленькие летучие зверьки превратились из домашних любимцев в спасителей своих хозяев. Положительный эффект дал и метод лечения с применением вакцины. Летуны из карантинной зоны, чья болезнь зашла еще не слишком далеко, быстро пошли на поправку.

Белолобый пригласил Кийска посетить свой дом. На площадке, принадлежавшей семье Белолобого, кроме него, жили еще около десяти человек различных возрастов и обоих полов. Кийску так и не удалось разобраться, в каком родстве они находятся друг с другом, потому что все спешили быть представленными землянину и нетерпеливо отталкивали в сторону тех, кто уже успел обменяться с ним приветливыми похлопываниями по плечам. После обильной и продолжительной трапезы ему даже было предложено остаться жить в доме Белолобого, но Кийск, поблагодарив за гостеприимство, предпочел вернуться на свою площадку.

Люди получили возможность свободно передвигаться по всему поселку, но, куда бы они ни шли, их повсюду сопровождали знакомые летуны из отряда Белолобого. Сопровождающие, не проявляя излишней навязчивости, держались чуть в стороне, и все же людей ни на минуту не оставляли одних, без наблюдения.

Кийска подобный неусыпный контроль нисколько не беспокоил. Не видя в том ничего оскорбительного, он даже, напротив, находил вполне естественным то, что крылатые люди все еще не доверяют полностью странным пришельцам. Тем более что и охрана вела себя на редкость корректно, стараясь по возможности не обозначать своего присутствия, а тем из них, у кого с людьми сложились приятельские отношения, похоже, даже льстила возможность появляться повсюду в компании, которую всегда встречали приветливо и с улыбками.

Киванов же, напротив, возмущался подобным отношением к своей персоне.

– Ну надо же! Мы, можно сказать, спасли им жизнь, а за нами по-прежнему следят шпионы! Что за вопиющая несправедливость?

– Должно быть, твой вид не внушает им доверия, – посмеивался над Борисом Кийск.

– Почему это именно мой? – возмущенно восклицал Киванов.

– Потому что шумишь много, – отвечал Кийск.

– Нет, это просто возмутительно!

– Послушай, что ты так разволновался? – недовольно морщился Кийск. – Потерпишь несколько дней, пока Чжои не закончит работу с ключом. Или ты собрался остаться здесь навсегда?

– Нет, но хотелось бы оставить после себя добрую память.

– В таком случае сочини вдохновенное послание к далеким потомкам ныне живущих летунов и высеки его аршинными буквами на скале.

Как-то раз Белолобый с весьма торжественным видом пригласил людей на встречу с представителями высшего сословия летунов, от которой, как он прозрачно намекнул, во многом зависело решение их дальнейшей судьбы.

Площадка, на которую доставили приглашенных, практически ничем не отличалась от той, на которой они коротали время своего заключения и продолжали жить по сей день. Несмотря на то что только миновал полдень, площадка была закрыта развешенными по краю циновками, что обычно делалось только с наступлением сумерек. Через равные интервалы в сплошной стене были оставлены лишь небольшие проемы для освещения внутреннего пространства. Изнутри циновки, образующие стены, были расписаны переплетающимися трехцветными узорами из красных, желтых и синих извивающихся линий, между которыми были вкраплены короткие надписи на языке летунов, смысл которых оставался непонятен даже для Чжои. На площадке были расставлены обеденные столики с едой, возле которых лежали стопки новых, мягких циновок для сидения.

Летуны, поднявшие гостей на площадку, тут же исчезли. Остался с ними один только Белолобый. Из тринадцати встречавших их летунов людям был знаком только старик с изуродованными болезнью крыльями. Возможно, кого-то из присутствующих они также где-то встречали, но людям все еще было трудно с первого взгляда различать летунов, особенно если они были примерно одного возраста.

После традиционных приветствий хозяева и гости расселись за столики и приступили к трапезе, которая по случаю официального приема превратилась в целый ритуал. Каждый сам накладывал себе еду, сколько хотел, но попробовать, хотя бы совсем немного, следовало все, что предлагалось. Емкости с новыми блюдами передавались из рук в руки, от стола к столу, и каждый, прежде чем передать очередное блюдо своему соседу, непременно должен был что-то сказать о его необыкновенных вкусовых качествах. Поскольку языком летунов свободно владел один только Чжои, остальным гостям приходилось для выражения своего одобрения прибегать к восторженным вздохам и мимике. Хотя существовала опасность, что при значительных отличиях лицевых скелетов людей и летунов некоторые из упражнений гостей могли быть неверно истолкованы, все как будто прошло, по большей степени, гладко. Если по незнанию или неумению гости и совершали какие-то ошибки, то хозяева предпочитали их не замечать.