140  

– Да уж это точно, – раздался чей-то голос, – с красными кое-как, но договориться можно…

– А со скорпионами – хрен! – поддержал сидевший в первом ряду Оноли.

– И я о том же. Поэтому наш замысел – проще апельсина. Пока враг не ждет – «Достанем фашистского зверя в его берлоге!», как призывали плакаты Отечественной войны. Достать и уничтожить неподдающихся, поставить на колени тех, с кем можно о чем-то разговаривать…

– Прежде всего – о безоговорочной капитуляции, – снова сказал Оноли, несколько раз смотревший гревший его душу документальный фильм о подписании Кейтелем именно этого документа в Карлсхорсте. Первую мировую до ума не довели, так Вторую правильно закончили.

– Это как получится, – кивнул Шульгин. – При любом раскладе: что жить – умереть, что не жить – умереть. Но лучше в наступательном бою и на чужой территории. Вы видели своих товарищей, а особенно – девчонок, покусанных ракопауками? А если их нахлынут миллионы? В не прикрытые войсками города? Тогда нам подписывать капитуляцию? Нет, не нам, конечно, тем, кто выживет и будет представлять хоть какую-то власть…

– Да что вы нас агитируете, Александр Иванович? – громко удивился штабс-капитан Ястребов, двоюродный брат Анны и, значит, как бы шурин Шульгина.

– Не агитирую. Смешно бы было таких, как вы, – агитировать, уговаривать. Все не в пример проще. Нас здесь – сорок три человека…

Себя Сашка посчитал в общий строй.

– Половину придется оставить на планете. Базу и девочек защищать, – он позволил себе слегка двусмысленно усмехнуться. Демонстрируя, что разница в погонах ничего не значит. Все, мол, мужики. – Никто не может поручиться, что сюда завтра не нагрянут многократно большие силы монстров и тараканов. Значит, взвод прикрытия будет сдерживать их натиск до полной эвакуации базы. Задача как бы не потруднее, чем наш разведывательный рейд. Славой посчитаемся когда-нибудь позже. Поэтому в десант пойдут двадцать человек. Командиров я сам назначу… Назначил уже, но назову позже, – поправился он. – Добровольцы есть?

– В рейд?

– Наоборот. Только прошу, без всякого этого… Гусарства и кавалергардства. Где опаснее будет, и кто раньше «живот на алтарь» положит, только господу богу известно. Думайте строго логически. Кто как себя ощущает, кто здравомыслие имеет, относительно личных качеств и соответствия их текущей обстановке… Вы же опытные бойцы, господа. Избавьте меня хоть от этой необходимости – пальцем указывать: «ты – пойдешь, ты – останешься». Понимаете, о чем я?

Офицеры понимали, каждому приходилось оказываться в подобной ситуации. Почему лучшим моральным выходом всегда оказывалось: «На первый-второй рассчитайсь! Первая шеренга – шаг вперед!» И никаких душевных терзаний, в случае чего. Тем более, в мировую войну взводные и ротные командиры гибли быстрее, чем среднестатистический солдат. В процентном отношении.

– Вы все понимаете, товарищи. Я вас оставлю на полчаса, сами обсудите и организуйтесь. Помните мои слова двадцатого года: «Вы все друг за друга отвечаете. С выбранным вами человеком вам же и придется в разведку идти, десять верст с пулеметом на плече по песку бежать, и все тому подобное…»[88] Вернусь – доложите решение.

– Почему именно двадцать, Александр Иванович? – спросил ротмистр Барабашов, бывший покойник и отважный преследователь разгромленных монстров. Он был совершенно уверен, что в рейд «за край земли» его возьмут. И не ошибался.

– Интересный вопрос. Даже слишком, по причине бессмысленности. Ответить на него разумно я не в состоянии. Понятно, что, ничего не зная о противнике, составить расчет потребных сил и средств невозможно. Бывало, танкового корпуса не хватало (это он вспомнил о своей встрече с комиссаром Попелем),[89] бывало – роты много. Вот интуитивно и решил: пять человек – головной дозор, еще пять – передовая походная застава. Остальные – резерв главного командования. Для того, чтобы в случае общей неудачи организованно отступить, – хватит. В качестве охраны дипломатической миссии – тоже. А наступления с решительными целями мы предпринимать не собираемся на этом этапе. Доходчиво?

Возражений не поступило.

Шульгин понимал, что его предложение в меру провокационно, какие-то обиды и конфликты среди офицерского братства непременно возникнут. Но они их непременно решат. Пусть – подбрасыванием монеты на «орел и решку».

С близкими друзьями сложнее. Здесь дело не в личном героизме и желании пойти в штыковую атаку впереди цепи. Иначе все, совсем иначе.

  140  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×