148  

– Ничего удивительного, – вместо Антона сказал Скуратов. – Я все больше склоняюсь к мысли, что никакой цивилизации дуггуров вообще не существует. И все мы – жертвы собственной наивности и хорошо организованной дезинформации, рассчитанной исключительно на нас. Только еще не понял – кем.

– Галлюцинация глобального масштаба, – полувопросительно продолжил Шульгин.

– Я бы иначе выразился, – выбирая в костре уголек, подходящий для раскуривания трубки, сказал Андрей. – Помнишь «Миллиард лет до конца света»?

– Похоже, очень похоже, – задумчиво кивнул Сашка. – Только чем тогда все это отличается от пресловутых Ловушек?

– Принципиально. Ловушки субъективны и работают исключительно против чужих мыслеформ внутри Гиперсети, как нам объяснили. Я так понимаю, одновременно на всех нас, столь разных по психотипам, культуре, способам мышления, они действовать не могут. Что общего между тобой, Виктором, эстетом-хамом Оноли, простодушным Игнатом? Следовательно, мы имеем дело с объективной реальностью.

– Тут ты прав. Главное – роботы ведь тоже воспринимают монстров, инсектоидов, Шатт-Урха и тому подобное как данность… Правда, есть у меня контрдовод, заумный такой, а все же. Ничего на самом деле вообще не происходит. Каждый находится внутри индивидуального бреда. Вы все кажетесь мне, говорите и делаете то, что я воображаю, оставаясь там, откуда вы меня вроде бы вытащили. Любой из вас – в том же положении, если вообще существует в природе…

– «Слег»,[93] короче. В таком плане конечно, никто никому ничего доказать не в состоянии. Лем подробно объяснил, что, находясь внутри совершенного фантомата, убедиться в ложности или истинности окружающего невозможно.[94]

– Эй, о чем это вы? – несколько встревоженно спросил Ростокин. Книг, на которые ссылались друзья, он не читал. Удолин со Скуратовым тоже, но они промолчали, усваивая и осмысливая значащую, с их точки зрения, информацию.

Новиков вкратце объяснил Игорю, о чем шла речь в «Миллиарде лет». Природа, мол, она же – мироздание, в целях поддержания высшего равновесия, способна менять собственные законы и создавать любые артефакты, от локальных до глобальных.

– Додумался ведь Энгельс до формулы: «Человеческий разум есть инструмент, с помощью которого природа познает самое себя». Следовательно, изначально неспособная к познанию природа тем не менее сумела создать человечество, миллион лет назад уже зная, что появятся письменность, университеты, синхрофазотроны, звездолеты, теория эволюции, диалектический и исторический материализм. И если так оно и есть, то что стоит природе, в широком смысле этого слова, раз уж мы от Гиперсети отключились, создать «Дугляндию», чтобы все ж таки нас опустить? Сидите, шелупонь, под нарами возле параши и не высовывайтесь…

– Принцип Фразибула[95] в бесконечности пространства и времени, – уточнил Скуратов.

– Стоило возиться, – презрительно фыркнул Ростокин. – Банальной молнии хватило бы, одной на всех. Или тайфуна в пятьдесят баллов. Накрыл «Валгаллу» в океане – и адью!

– Неисповедимы пути господни. Бог тоже, вместо того чтобы напускать на весь Египет известные казни, мог просто провести с фараоном профилактическую беседу. Как в КГБ практиковали. Многим помогало, без ненужного кровопролития, – засмеялся Шульгин.

– Очень вовремя вы эту тему подняли, – впервые нарушил свое сосредоточенное молчание Антон.

– Очень вовремя, – повторил, а также и подтвердил Константин Васильевич. – Скоро полночь, – сказал он, не глядя на часы. – Не только в хронологическом, но и в сакральном смысле. Скоро полночь нашего мира, пора бы демонам полнолуния вступать в свои права…

– Приехали, – заявил атеист и одновременно агностик[96] Скуратов. – А подходящие заклинания против этих демонов у вас имеются?

– Завтра узнаем, – зевнул Удолин. – Пора бы и спать ложиться.

Глава 20

Новиков с Шульгиным долго не могли заснуть. Сначала они отошли в сторонку, под прикрытие корпуса БРДМ, чтобы наедине сказать друг другу кое-что, касающееся завтрашнего дня, не предназначенное для посторонних ушей: во избежание превратных толкований и деморализации личного состава. Да так и проговорили больше двух часов.

Приняли по чарочке. Кто знает – не последней ли за тридцать лет дружбы? Под это дело вспомнили несколько ярких эпизодов, и все – из «раньших времен», лежащих за гранью «Одиссеи».


  148  
×
×