Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

– Да уж как-нибудь. Подробности докладывать нужно будет?

– Нет. Только деловую информацию.

– Тогда пойдем, представишь меня господину адмиралу.

Поначалу Хиллард отнесся к подсевшему за его столик Кирсанову, неизвестно зачем вздумавшему познакомить его с миледи Отэм, настороженно. Привык ждать подвоха или хорошо замаскированного оскорбления от каждого. А почему при этом все равно приходил на рауты – бог весть. Или свои комплексы потешить, или окружающим досадить собственным присутствием, а то и просто за стаканом-другим виски отвлечься от мыслей о необходимости застрелиться.

Тем более, что к ломберному столу доступ был всегда открыт. Игроков не интересовали высокие материи, если партнер расплачивался полновесными золотыми гинеями. Проиграл адмирал какое-то там сражение или все это слухи – неважно. Желательно, чтобы проигрывал на зеленом сукне.

Постепенно разговор с мистером Сэйпиром и юной дамой его увлек. Питер был остроумен и лишен каких бы то ни было предрассудков, умел несколькими словами дать уничижительную и в то же время объективную характеристику любому и любой из присутствующих, особенно метко отзываясь о лицах, адмиралу антипатичных. Причем так, что заподозрить его в предвзятости или желании подольстить было невозможно.

– Стоит человеку выделиться из массы других, – к месту произнес Кирсанов, – как у него немедленно появляются враги. В изобилии. Чтобы слыть всеобщим любимцем, нужно оставаться заурядностью. Разве вы с этим не согласны?

– Почти согласен, – кивнул Хиллард. – А вот вы явно выделяетесь, и при этом остаетесь всеобщим любимцем. Здесь.

Кирсанов-Сэйпир непринужденно рассмеялся, поднял свой бокал и предложил сделать то же Ларисе и адмиралу.

– Хотите, я поставлю свое состояние против вашего кортика, что столько гадостей, сколько говорится сейчас обо мне в кулуарах этого дома, вы не услышите в свой адрес даже в суде Адмиралтейства. Не дай вам бог, конечно, там оказаться.

Хиллард заметно помрачнел, но виски выпил.

– Повторяю – не дай вам бог, – со значением сказал Кирсанов, вставая. – А сейчас мне нужно на некоторое время отлучиться. Но я непременно еще вернусь. Не обижайте мою подругу, сэр Мэнсон.

Когда пришло время очередного танца, дамы и кавалеры начали разбираться для исполнения гавота или мазурки – невелика разница. Адмирал посмотрел на собеседницу с большой неуверенностью.

В те годы индивидуальных, доставляющих партнерам настоящее удовольствие танцев, вроде танго, фокстрота, в обиходе не было. И даже вальсы находились под большим сомнением ревнителей приличий.

Зато групповые исполнялись под пристальным вниманием мамаш, бездетных тетушек, просто престарелых дам, занимавших позиции вдоль стен. Два-три приглашения подряд одним кавалером незамужней девушки считались достаточным основанием для намека на обручение или сватовство.

Отказ в приглашении считался серьезным оскорблением. Потому Хиллард и ощущал громадный дискомфорт. Откажет ему эта миледи – катастрофа полная и окончательная. Но и не пригласить даму, доверенную его попечению, – неприлично. Если бы это сделал кто-нибудь другой… Но желающих что-то не видно. Именно по той причине, что она оживленно беседует с Хиллардом. Пришлось Ларисе мило улыбнуться, кивнуть и даже как бы сделать рукой движение навстречу адмиралу.

Он поднялся, поправил кортик и поклонился с огромным воодушевлением.

Танцевали они хорошо, ярко, и все взгляды зала были прикованы только и исключительно к ним. И бежали по залу шепотки, скрещивались взгляды, возникали одни комплоты и рушились другие. Народ ведь собрался искушенный, ничем в жизни, кроме интриг, устройства карьеры и приумножения капиталов не занимавшийся.

Миледи Отэм время от времени бросала по сторонам взгляды, которые одних приводили в восторг, других – в замешательство.

Богатая, молодая, титулованная вдова, ее брат и богатейший, по всем сведениям, негоциант Сэйпир не зря ведь так плотно занялись опальным адмиралом. Наверняка в этом есть непонятный, но заслуживающий внимания смысл.

И вот уже несколько весьма уважаемых личностей как бы невзначай оказались у столика, где продолжали увлеченно беседовать сэр Мэнсон и миледи, официанты подсуетились, поднеся бокалы шампанского и стаканы виски. Джентльмены включились в разговор, что не считалось бестактностью. Адмирал, заметно для Ларисы, начал расцветать.