Дальше фронта

А субъективно они проговорили с двойником с полчаса.

И как все это прикажете понимать?

Ляхов сунул руку в карман, вообразив, что сейчас пальцы наткнутся на скользкий глянец целлофана.

Но это было бы слишком просто.

Разумеется, там по-прежнему лежал его портсигар.

Но!

Перед обмороком он только собирался закурить, но не успел, а сейчас во рту явственно ощущался вкус табачного дыма.

Вадим отщелкнул крышку. Перед вахтой он зарядил в портсигар полную коробку папирос. Сейчас одной не хватало.

Значит, или он успел покурить, и напрочь об этом забыл, или встреча на перевале все же имела место.

Тогда получается что? Он совершил (или с ним совершили) практически мгновенный физический перенос на тысячу с лишним километров, провел на перевале больше получаса и вернулся обратно, уложившись в пять минут? Или, что значительно проще, контакт был чисто мысленным, но тогда куда делась папироса?

Двойник ее изъял непонятным способом, чтобы так, возможно, даже против воли своих хозяев, дать знать своему аналогу, что все случившееся не бред, а реальность?

Или он все же выкурил папиросу сам, находясь в забытьи, а окурок выбросил в окно?

Если исходить из пресловутого принципа Оккама, такое объяснение ближе к истине.

Вернувшись домой, Ляхов старательно пытался не думать о «белой обезьяне». Проверка состояния дел с банковским счетом оказалась столь же амбивалентной^[68]. Последующие события оставляли слишком мало времени для праздных размышлений.

А вот сейчас, кажется, время пришло.

Исчезая, двойник сказал – зови, если что. Если что? И как звать? Не в форточку же кричать? Хотя наверняка должен быть более надежный способ, причем известный им обоим. Иначе бы двойник не предложил.

Ну да, наверное, нужно сделать так…

Глава двадцать вторая

Ляхов привел себя в состояние уверенности. Уверенности в успехе. Он умел это делать, но не всегда. Обычно требовалась какая-то сильная мотивация, подкрепленная вдобавок удачным стечением обстоятельств, то есть фактором, от него не зависящим.

Так, например, бывало на спортивных соревнованиях, которые ему позарез хотелось выиграть. Вообще-то он был достаточно равнодушен к славе, как таковой, и какой-нибудь жетон, значок, медаль, титул чемпиона курса, университета, города для Вадима значили не слишком много, и только ради него призывать на помощь запредельные силы он не пытался.

А вот если, допустим, за ним с трибун наблюдала девушка, мнение которой в этот исторический период было важнее всего, тут, бывало, таинственный механизм включался, и, выходя на рубеж, Ляхов знал, что сейчас вот будет так, как он задумал. И побеждал соперника, объективно не в пример сильнейшего.

Таким же образом он ухитрился выжить в бою на перевале и пробить усилием воли пленку времени.

И сейчас он заставлял себя возжелать встречи с двойником из всех ему доступных сил, старательно внушая, как важна эта встреча.

…Он находится в безвыходном положении и в этом мире и в том, против него ополчаются неведомые силы, надо непрерывно ждать подвоха со всех сторон, самый близкий человек может внезапно оказаться врагом, Шлимана нет, и как найти его – неизвестно, Розенцвейг со своими покойными сотрудниками в любой момент способен учинить любую пакость.

Одиночество, гулкое, звенящее, засасывающее одиночество. Из него нет выхода, пропасть между ним и нормальным, теплым, благожелательным миром все углубляется. Того мира, в котором Вадим с детства чувствовал себя спокойно, уверенно, защищенно, больше нет. Ветры истории вот-вот разнесут его, как соломенную избушку поросенка.

А сам он сейчас, как серфингист, которого шквал уносит в открытый океан, и берег уже почти не виден, и нет возможности позвать на помощь!

Картина получалась убедительная, Ляхову действительно стало тоскливо и зябко, пальцы чувствовали мокрую и скользкую поверхность доски, за которую он цеплялся из последних сил. Да, а ведь еще акулы! Сейчас его вынесет за рифовый барьер, а там уже шныряют в синей глубине жуткие белые тени!

Только одно может его спасти! Если не это – больше ничего! Единственный друг, которому можно доверять, как самому себе, который, если Вадим погибнет, тоже не сможет жить! Он должен услышать его безмолвный вопль о помощи, кинуться к вертолету или глиссеру, догнать, выхватить из воды, и тогда все снова будет хорошо. Горячий пляж, ласковое море, бунгало в тени кокосовых пальм, джин с грейпфрутом… Иначе – холодная бездна, зубы ненасытных и безжалостных акул…

---

68 Амбивалентность – ситуация, допускающая противоположные по смыслу, но одинаково убедительные трактовки.