146  

— Красный фонарь в глубине пещеры.

— Ты был под дозой?

— Я был мертв, а фонарь светил в глубине пещеры. Сечешь?

— Продолжай.

— Я плыл туда. Как по каньону, зажатому между живыми стенами. И слышались голоса и плач.

— Кто же там плакал?

— Лица. Было темно, но их можно было разглядеть. Как в плохо настроенном телике.

— Что же говорили… эти лица?

— Они плакали, и все. Многих я узнал… Там даже была моя мать.

— Они плакали, потому что ты умер?

(Смешок.)

— Не думаю, что мать заплакала бы в день моей смерти.

— Почему же они плакали?

— Им было плохо. Они боялись.

— Чего?

— Фонаря. Красный свет приближался. Как глаз.

— Глаз?

— Да, паря. Кровавый глаз, который… дышал. И говорил мне всякие штуки…

— Какие штуки?

— Невозможно пересказать.

— Ты их не понимал?

— Я понимал. Но это секрет.

— Кто с тобой говорил? Это был глас Божий?

(Взрыв хохота.)

— Паря, ты не сечешь: со мной говорил Люцифер.

— Дьявол?

— Ну да, глаз, кровь и голос. Я хорошо понял послание.

— Какое послание?

— Я на правильном пути, паря. Больше тебе ничего не надо знать.

Отрывок заканчивался на этой фразе, звучавшей как пророчество. И действительно, в примечании сообщалось, что Энди Найтли был через год убит полицейскими Сент-Луиса, после того как он расстрелял в церкви одиннадцать своих единоверцев. По словам очевидцев, Энди вопил

«Бладз» — падлы!», хотя на мессе присутствовали лишь женщины и дети.

С меня довольно. Я схватил свой блокнот. Ван Дитерлинг не мог мне помешать сделать кое-какие заметки. Я записал ключевые слова, употреблявшиеся путешественниками в небытие: «отделение от тела», «пропасть, колодец, долина, туннель, отверстие, каньон, пещера», «лица, плач, стоны», «красный свет, фонарь, глаз, кровь», «ледяная короста, пелена, лава, завеса», «дьявол, искуситель, «он», Люцифер»…

Внезапная мысль буквально парализовала меня.

Узнав про «жерло» и «лишенных света», Люк не испугался, как я, и не отшатнулся в неверии. Он отыскал способ войти в контакт с дьяволом, найти доказательство существования темной силы, которую он и без того считал реальностью.

Но что же побудило его отказаться от расследования и от жизни? Обшлагом рукава я вытер пот со лба. Сунул блокнот в карман, и тут за моей спиной раздался голос кардинала:

— Убедились?

69

Вопрос не требовал ответа. Я повернул голову. Кардинал ван Дитерлинг приближался ко мне, будто скользя по полу. Я спросил:

— Агостина Джедда, значит, принадлежит к Дьявольскому легиону?

— Да, она рассказала нам о своем опыте. Я думаю, она вам тоже об этом говорила.

— Она скорее как будто вспоминала о каком-то сне. Дьявол внушил ей мысль о мести. По ее словам — или, скорее, по «его» словам, — именно Сальваторе толкнул ее со скалы, когда ей было одиннадцать лет.

— Это верно. Мы проверили. Мы нашли детей, которые присутствовали при этом.

— Она сама может об этом вспомнить, не правда ли?

— Перестаньте отрицать очевидное — и вы выиграете время.

Агостина сказала мне то же самое. Я встал, чтобы быть на одной высоте с кардиналом. У меня за спиной Резерфорд уже выключал компьютер. Я прямо обратился к человеку в черно-красном облачении:

— Ваше преосвященство, что вы думаете по этому поводу? Вы действительно верите, что Агостина видела демона? Что он являлся всем этим реанимированным? Я хочу сказать: настоящий дьявол? Вдохновляющая и разрушительная сила?

Ван Дитерлинг не ответил. Я снова почувствовал, как свежо и сыро в помещении. Наконец, проведя рукой по тусклым золоченым корешкам и четко выговаривая звуки, он произнес:

— Что я думаю — неважно. Агостина пережила психический опыт, который ее изменил. Это изменение шло медленно — восемнадцать лет. Но, в конце концов, чудесно исцеленная из Патерно стала убийцей. Abyssum abyssus invocat.

«Бездна бездну призывает». Я поймал мяч на лету:

— Совершенно верно. Мне хотелось бы верить в «простую» психическую травму. Галлюцинацию, которая изменила ее личность. Но ведь произошло физическое исцеление. Вы только что сами об этом упомянули. Это чудо могло бы служить доказательством существования демона. Он мог спасти девочку и тогда же явиться ей. А потом явиться спустя годы. Прелат криво улыбнулся:

  146  
×
×