Присягнувшие Тьме

Я позвал:

— Сарразен?

Ответа не последовало. Я прошел через кухню, комнату — все в совершенном порядке. Уперся в лестницу и взбежал вверх по ступенькам, охваченный дрожью, особенно ощутимой из-за того, что к телу липла промокшая одежда.

— Сарразен?

Я больше не ждал ответа. Здесь пахло смертью.

Наверху опять коридор. Еще комната. Без сомнения, спальня Сарразена. Я окинул ее взглядом — пустая, безупречно убранная. У меня появилась надежда. Может быть, хозяин отправился в командировку?

Ответом мне было гудение.

Где-то позади меня вились мухи. Целый рой.

Я пошел на звук, доносившийся из конца коридора, от приоткрытой двери. Ванная комната. Мухи жужжали вне себя от исступления. Здесь уже чувствовался запах гниения. Я приблизился и, задержав дыхание, толкнул дверь локтем.

В лицо ударило зловонием разлагающейся плоти. В ванне, наполненной коричневой густой водой, скрючившись, лежал Стефан Сарразен. Его торс выступал над поверхностью воды, голова была запрокинута в мучительном изгибе. Правая рука свисала наружу, вызывая в памяти «Смерть Марата» Давида. На плитках стены следы крови образовали узор, но как следует что-либо разглядеть мешали блики луны. Я нашел выключатель.

Резкий свет залил ужасную картину. У Сарразена отсутствовало лицо — оно было содрано от бровей до подбородка. Пальцы руки обгорели. Тело было вскрыто от грудины до лобка. Вывернутые наружу кишки лежали на животе и согнутых ногах, выделяясь в темной воде густой чернотой. Над всем этим не умолкая гудели мухи.

Я отпрянул. Моя дрожь переросла в тряску, мозги напрочь отшибло. Я не мог и помыслить о том, чтобы обследовать место преступления. У меня было лишь одно желание: убежать. Но я заставил себя хотя бы оглядеться.

Я заметил на полу рядом с ванной то, что опознал с первого взгляда, — член Сарразена. Убийца кастрировал жандарма.

Теперь, попятившись, я рассмотрел узоры на кафельной стене.

Это были нарисованные кровью буквы, составлявшие фразу. В качестве кисти убийца использовал член жертвы.

Высокими прописными буквами было выведено:

ТОЛЬКО ТЫ И Я

Почерк был тот же, что в исповедальне. И я был уверен, что послание опять адресовано мне.

78

Я гнал на полной скорости прочь от Безансона. Мозг сверлила одна мысль: убийца может искупить свои преступления только кровью. Отныне вступает в силу закон возмездия. Око за око, кровь за кровь.

В уснувшей деревне я заметил телефонную будку. Я остановился и связался с безансонской жандармерией. Анонимный звонок. Новое имя в списке убитых. Почти рутина.

Потом помчался дальше.

Я был в полубреду. Дьявол хочет, чтобы я шел по его следу — я, и только я. «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА». И он ждет меня где-то в долине Юра. Дьявол, который заботится о своих подопечных и мстит за них самым ужасным образом, а теперь еще убрал Сарразена, слишком любопытного следователя.

Скорее в гостиницу.

Комната, укромное место под замком, — и молиться, молиться за душу жандарма, а может быть, немного поспать. Я заметил у дороги здание с отключенной неоновой вывеской наверху. Я сбавил скорость. Это действительно была гостиница, вся увитая диким плющом. Одна-две звезды, для коммивояжеров.

Я разбудил хозяина и заставил проводить меня до самого номера. Скинул одежду и нырнул под душ, а потом в полумраке молился в одном нижнем белье. Я молился за Сарразена. Но прогнать свои сомнения до конца так и не смог. Несмотря на его страшную гибель, несмотря на наши добрые отношения, я все же подозревал, что жандарм был не во всем честен. Та самая треть вины…

Я продолжал молиться с удвоенным пылом, стоя на вытертом ковре. Через какое-то время у меня заломило колени, и только тогда я нырнул в постель, погасил свет и дал волю своим беспорядочным и лишенным логики мыслям.

Подобно цветным стеклышкам в калейдоскопе, в моем сознании возникали все новые и новые вопросы без ответов, что лишь усиливало беспокойство.

Потом всплыла тема Манон, которая заполнила все мои мысли. Я сосредоточился на ней, чтобы отгородиться от других загадок. Если она была на самом деле жива, какая у нее могла быть жизнь?

Постепенно я переключился с Манон на Люка. Продвинулся ли он в своем расследовании дальше меня? Нашел ли он Манон, живую, двадцатидвухлетнюю? Не это ли открытие толкнуло его на самоубийство?