Присягнувшие Тьме

К трем часам утра я добрался до последнего ряда. На ощупь определил, что в папках были уже не фотографии, а медицинские снимки, рентгенограммы, результаты сканирования мозга. Я прочитал подписи. Речь шла о больных в стадии обострения, в частности о буйных шизофрениках.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, до чего додумался Люк. В его представлении, современными изображениями дьявола могли служить эти мозговые спазмы, снятые вживую, прямо внутри самого органа. Все это вполне укладывалось в логическую цепочку: опознать зло во всех его формах…

Я быстро просмотрел эти материалы, кое-что отобрал для своего досье, кое-что отложил для Свендсена. Снова уселся за стол, совершенно измученный, — уезжать отсюда так поздно у меня не было сил. Мысли стали путаться, я чувствовал себя все хуже и хуже. Дело не только в усталости. С самого начала этого обыска меня терзало страшное воспоминание: Руанда. То, что я вновь увидел картины резни, уже выбило меня из колеи на всю ночь. Осознав, насколько я измотан, я понял, что мне с этим не совладать.

Я был готов к сошествию в ад. В глубокий колодец собственных воспоминаний.

13

Когда я открыл для себя Руанду, такой страны не существовало. Во всяком случае, для всего остального мира. Одна из беднейших стран на земле, однако ни войн, ни голода, ни природных катаклизмов — ничего такого, что могло бы привлечь внимание средств массовой информации или подвигло бы продюсеров организовать там рок-концерт.

Я прибыл туда в феврале 1993 года. Все было уже предопределено. Как умирающий, который не падает только благодаря нервному напряжению, Руанда жила энергией ненависти. Ненависти противостояния этнического меньшинства — тутси, стройных и утонченных, и хуту, приземистых и коренастых, составлявших 90 % населения страны.

Я начал свою гуманитарную миссию на стороне угнетенного народа тутси. По другую сторону баррикады находилось ополчение хуту, вооруженное ружьями, дубинками и мачете. По всей стране они избивали и убивали граждан, сжигали их жилища — все совершенно безнаказанно. В составе организации «Земля надежды» мы ездили по стране, привозили провизию и медикаменты, но были вынуждены вступать в переговоры перед каждым блокпостом хуту и все равно приходили слишком поздно. И это не считая прочих гуманитарных радостей: накладок с поставками, продуктов с истекшим сроком хранения, бюрократической волокиты.

Конец 1993

Улицы Кигали содрогались от сообщений «Свободного телерадиовещания Тысячи Холмов», которое призывало резать «тараканов». Этот вой преследовал меня повсюду, даже в диспансере, где я спал. Он звучал на улицах, в зданиях, вместе с удушливой жарой проникая сквозь трещины в стенах.

1994

Предпосылки геноцида множатся. В страну ввезено 500 ООО мачете. Растет число уличных баррикад. Рэкет, насилие, унижение… Ничто не может сдержать «Власть хуту» — ни правительство страны, ни ООН, приславшая миротворцев, которые ни во что не вмешиваются. И повсюду беспрерывно звучит голос «Радио Тысячи Холмов»: «Когда кровь пролита, ее уже не соберешь. Скоро мы об этом услышим. Народ — вот истинная армия! Народ — это сила!»

Я молюсь утром и вечером. В этой стране, где 90 % жителей — католики, Бог нас покинул. Его уход вписан в красный камень латерит и слышится в голосе диктора этой жуткой радиостанции: «Вот имена предателей: Себукиганда, сын Бутете, который живет в Кидахо; Бенакала, владелец бара… Тутси, мы укоротим вам ноги!»

Апрель 1994

Взорвался самолет президента хуту Жювеналя Хабияримана. Никто не знает, чьих рук это дело. Может, фронта восставших тутси, находящихся в изгнании, а может, экстремистов хуту, решивших, что их президент недостаточно активен. Либо вообще какой-то третьей силы, действовавшей в собственных тайных интересах. В любом случае это послужило сигналом к началу резни. «Вы слушаете «Радио Тысячи Холмов». Я уже выкурил с утра косячок. Приветствую парней на баррикадах… Ни один таракан не должен от вас ускользнуть!»

Чтобы пройти через любую баррикаду, необходимо предъявить документы. Таким образом выявляли всех тутси, затем их убивали, а тела сбрасывали в только что вырытые рвы. За три дня в столице уже насчитывалось несколько тысяч убитых. Хуту быстро организуются. У них своя цель: тысяча убитых каждые двадцать минут!

В Кигали отовсюду слышится звук, который я никогда не смогу забыть: звук мачете, которыми с угрозой и упоением скребут по мостовой. Лезвиями чиркают по камням, прежде чем вонзить в тело, а затем окровавленные клинки с визгом выдергивают из жертвы…