Присягнувшие Тьме

Проехав еще немного, я оказался перед жандармерией. Сразу вспомнился Сарразен: он собирался узнать, не ошиваюсь ли я где-нибудь поблизости. Может, он лично проверит постояльцев гостиниц… Я вернулся на площадь.

Церковь была построена из гранитных блоков, и над ней возвышалась квадратная колокольня. Я проскользнул в переулок, идущий вдоль стены. Сзади к церкви примыкало здание, окруженное ухоженным садом. Старинный дом священника с увитыми плющом стенами и черепичной крышей. Рядом более поздняя пристройка выходила на баскетбольную площадку.

Я припарковал машину, взял сумку и направился к входу. Небо было усеяно звездами. Вокруг царило полное безмолвие, слышался только скрип моих шагов по гравию.

Я позвонил в калитку, ведущую в сад, затем, не ожидая, пока мне откроют, через посадки направился к дому, одергивая на себе плащ. Я уже собирался постучать в дверь, когда она со скрипом распахнулась. На пороге стоял мужчина — судя по фигуре, бывший спортсмен. Лет шестидесяти, редкие седые волосы, солидное брюшко обтянуто футболкой «Лакосте», вельветовые брюки, вытертые на коленях. Он смотрел на меня с удивлением и недовольством. Правой рукой он держался за ручку двери, а в левой сжимал столовую салфетку.

— Месье кюре?

Он утвердительно кивнул, и я снова пустил в ход историю о журналисте. Не стоило пугать его раньше времени.

— Очень приятно, — сказал он, выжимая из себя улыбку. — Я отец Мариотт. Если вы хотите взять интервью, приходите завтра в церковь. Я…

— Нет, святой отец. Я пришел просить у вас приюта на одну ночь.

Улыбка исчезла с его лица.

— Приюта?

— Ну да. Я заметил вашу пристройку.

— Это для моей футбольной команды. Там еще ничего не готово.

— Я не нуждаюсь в комфорте, — сказал я и добавил не без ехидства: — В семинарии нас учили, что хороший священник всегда держит двери открытыми.

— Вы… вы учились в семинарии?

— В Риме, в девяностых годах.

— Ну раз так… входите.

Он посторонился, впуская меня в дом.

— Услышав ваше имя, я был уверен, что вы позволите мне у вас переночевать.

Священник, похоже, не понял моего намека на американскую гостиничную сеть. Отрешившись от мира, он вопреки всему крепко держал в руках свою паству, свой хорал и свою футбольную команду.

— Ступайте за мной, — сказал он и направился по коридору в глубь дома. — Только предупреждаю, у меня тут все по-простому.

Минуя столовую, он не смог сдержать горестного вздоха при виде своего остывающего ужина. Пройдя еще несколько шагов, он загремел связкой ключей, висевшей у него на поясе, и открыл дубовую дверь, затем другую — металлическую, со значком «противопожарная».

Здесь Мариотт зажег неоновые лампы и уверенно двинулся вперед. Справа по коридору я разглядел общие душевые, откуда сильно тянуло жавелевой водой. В глубине — застекленная дверь, видимо, выходящая на баскетбольную площадку.

Наконец он вошел в комнату слева по коридору и включил свет. Я различил два ряда кроватей — по пять в каждом ряду. Все они были под балдахинами. Это напомнило мне два ряда кабинок на избирательном участке.

— Просто великолепно, — восторженно сказал я.

— Вы не привередливы, — проворчал Мариотт. Отдернув полог, он показал мне кровать под желтым стеганым одеялом. На стене висело распятие. Ни о чем лучшем я и мечтать не мог: тихо, просто, укромно…

Священник энергично хлопнул в ладоши:

— Ну тогда располагайтесь. Стеклянная дверь в конце коридора всегда открыта. Очень удобно, если вам захочется выйти. Ну а я…

Он не договорил фразу, оценивая ситуацию, затем предложил:

— Может быть, вы поужинаете со мной?

— С удовольствием.

В коридоре я заметил фанерную кабинку, разделенную на две части.

— Это исповедальня?

— Как видите.

— А разве в церкви нет исповедальни?

— Это для случаев, не терпящих отлагательства.

— Каких, например?

— Ну, если кто-нибудь вдруг почувствует непреодолимое желание исповедаться, он проходит в заднюю дверь и звонит. Тогда я иду сюда, чтобы его выслушать, — сказал он и добавил обиженным тоном: — Как вы сказали, хороший священник всегда держит дверь открытой.

— Здешние люди такие верующие?

Он сделал неопределенный жест и быстрым шагом направился назад, в столовую:

— Так вы идете или нет?

В столовой Мариотт схватил со стола сковородку: