Присягнувшие Тьме

— Задним числом судить легко, не так ли?

Я вспомнил коттедж «Сирень» и допущенную мною ошибку, которая стоила жизни двум девочкам, а третью сделала сиротой. Но в жизни, полной событий, нет места сожалениям. И вместо того чтобы по-христиански выразить ей сочувствие, я просто поблагодарил ее и удалился.

На лестнице я первым делом проверил автоответчик мобильного. Ни одного сообщения. Чем там занимаются Фуко, Свендсен и Счетчик? О чем они только думают?

11 часов

Стефан Сарразен и не ждал меня на пороге школы, но я шкурой чувствовал его незримое присутствие в городе: казалось, он того и гляди вышвырнет меня прямо на шоссе. Я бросился к своей машине и с места рванул в направлении Короля.

44

Солнце выманило на лужайки целые семьи с мини-холодильниками, бутылками пива и картонными тарелками. Детишки резвились на площадках для игр. Родители беззаботно жевали. Позади виднелись дома поселка Король с белыми стенами и красными ставнями, очень похожие на конструктор «Лего».

Я оставил машину на стоянке у шоссе и спустился по склону. Чтобы не мешать отдыхающим, я проскользнул за живую изгородь, окружавшую первое здание, и направился к дому № 15, в котором жила Мартина Скотто, кормилица Манон.

Тесный подъезд, полумрак, домофона нет, только список жильцов на стене. Нужное мне имя нашлось на третьем этаже. Поднявшись по лестнице, я позвонил в дверь. Мартины не было дома. Может, она тоже вышла погулять? Но как я ее узнаю? Однако не это меня огорчало, за время пути мое возбуждение улеглось. Я топтался на месте, а времени оставалось всего ничего.

И тут у меня в кармане зазвонил мобильник.

Счетчик. Вот не думал, что он позвонит первым.

— Нашел что-нибудь?

— Еще бы! Сильви Симонис регулярно делала денежные переводы. Думаю, один из получателей вполне может быть тем, кого ты ищешь. Деньги перечислялись раз в три месяца на счет в Швейцарии.

— И давно?

— Да порядочно. С октября восемьдесят девятого, по пятнадцать тысяч франков каждые три месяца. Сейчас — по пять тысяч евро и по-прежнему раз в три месяца.

На радостях я стукнул кулаком по стене. Стрелял наугад, а попал точно в яблочко. Выходит, после провала расследования и неудачи с Моразом, Казвьелем и Лонгини Сильви решила действовать сама и наняла частного сыщика. Детектива, который работал на нее более десяти лет!

— Фамилию получателя узнал?

— Нет. Деньги переводились на анонимный счет до востребования.

— Можно рассекретить счет?

— Да запросто. Надо только предъявить международный ордер на обыск и конкретные доказательства того, что деньги, о которых идет речь, получены незаконным путем.

— Вот дерьмо!

— А откуда эти деньги? — спросил Счетчик.

— Полагаю, из ее собственных доходов. Сильви Симонис — часовщица.

— Тогда лучше забудь об этом, дружище.

— А по-другому нельзя?

— Посмотрим. Думаю, на анонимном счету эти Денежки хранились недолго. Получатель переводил их на другой счет, открытый на чье-то имя.

— А ты можешь проследить за переводом?

— Попробую. Только если он явится за своими Деньгами сам — пиши пропало.

Я поблагодарил его и отключился. Спустился на первый этаж, стараясь не думать о том, что Сильви могла просто уклоняться от налога или выплачивать ренту какому-нибудь дальнему родственнику. Я нутром чуял, что попал в точку: она платила частному детективу. И у него материалов должно быть выше крыши. И возможно, он знает, кто убийца!

Я остановился перед стеклянной дверью подъезда. Снаружи по стриженым газонам разливались нега и радость жизни. Усатые мужчины в спортивных костюмах, женщины в длинных облегающих брюках и ярких футболках. Ребятишки резвились на спортивных снарядах. Весь этот маленький мирок жарился на солнце, как колбаски на вертеле.

Я опять набрал номер Фуко. Он ответил почти сразу.

— Фуко? Это Дюрей.

— Мат? А мы как раз о тебе говорили.

— С кем?

— С женой. Мы с сынишкой в парке Андре-Ситроен.

Я ушам своим не верил: с самого утра я тут жду новостей, а этот придурок преспокойно отправился на прогулку!

Но я подавил гнев, вспомнив о Люке, который шантажом добивался послушания своих сотрудников.

— У тебя есть для меня новости?

— Мат, такое понятие, как воскресенье, тебе знакомо?

— Сожалею.