Песчаный дьявол

Всего в нескольких шагах от Пейнтера на палубе лежал без движения четвертый нападавший в маске. Вокруг его головы разлилась лужица крови. Пейнтер оценил ситуацию с одного взгляда. За контейнерами на противоположной стороне полубака укрылись четверо "призраков пустыни", оманских пограничников. Они, вжимаясь в доски палубы, целились в нападающих. Позиция была патовой. Должно быть, именно "призраки" подстерегли арьергард и, прижав его огнем к палубе, не дали налетчикам перепрыгнуть через ограждение за борт.

– Пошли, – сказал Пейнтер, хватая Кару за локоть.

Он вытащил молодую женщину из каюты и увлек за собой к трапу, ведущему вниз.

– Куда мы? – спросила Кара. – Ты же сказал, что нам нужно покинуть корабль?

Кроу не ответил. Он понимал, что опоздал, но все же хотел убедиться наверняка. Американец сбежал по трапу на следующую палубу. К гостевым каютам вел короткий коридор. Посреди коридора в свете единственной лампы под потолком лежало тело. Лицом вниз, как человек в маске наверху. Но это не был один из нападавших. На мужчине были только спортивные трусы и белая футболка. На спине темнело крошечное пятнышко.

– Это Клей... – прошептала потрясенная Кара, спеша вперед вслед за Пейнтером.

Она опустилась на колени перед телом молодого аспиранта, но Пейнтер перешагнул через него. Он не мог терять время на скорбь по убитым и поспешил к двери, к которой направлялся аспирант, собираясь укрыться или предупредить об опасности. Но он опоздал. Пейнтер тоже опоздал. Он остановился перед дверью. Она была приоткрыта. Сквозь щель в коридор падал свет. Пейнтер внимательно прислушался. Тишина. Он внутренне собрался, готовясь к тому, что застанет в каюте. Кара, поняв его опасения, тихо воскликнула:

– Сафия?

* * *

2 часа 2 минуты

Омаха вытянул руку вперед. Полный мрак в трюме лишил его пространственной ориентации. Он с трудом сохранял равновесие от качки корабля. Где-то позади раздались грохот и громкое ругательство. Судя по всему, у Денни получалось ничуть не лучше.

– Ты знаешь, куда надо идти? – спросила Корал.

Ее голос раскатился в сыром трюме гулким эхом.

– Да, – отрезал Омаха.

Это была ложь. Он двигался вперед, ощупывая ладонью проходящий слева наклонный борт в надежде наткнуться на трап, который ведет наверх. Главный грузовой трюм находился под полубаком, где-то впереди. По крайней мере, Омаха надеялся на это и молча шел дальше.

Громко пищали крысы, выражая свое негодование по поводу несанкционированного вторжения. В темноте они казались гораздо крупнее, размерами с мокрых бульдогов. Воображение многократно увеличивало их количество. Слышался плеск отвратительных тварей в затхлой воде трюма. Крысы бежали вперед, казалось, для того, чтобы собраться в носовом отсеке всей своей недовольной массой и броситься в атаку на незваных гостей.

Омахе однажды пришлось в трущобах Калькутты увидеть мертвеца, обглоданного крысами. У трупа не было глаз, отсутствовали отгрызенные половые органы, мягкие ткани были искромсаны острыми зубами. Омаха терпеть не мог крыс. Однако тревога за судьбу Сафии, усиленная периодически вспыхивающей перестрелкой, влекла его вперед. Перед глазами мелькали кровавые образы, слишком жуткие, чтобы на них задерживаться. Ну почему он все никак не мог признаться в том, какие чувства по-прежнему испытывает к ней? Сейчас Омаха готов был с радостью броситься на колени перед Сафией, лишь бы с ней все было в порядке.

Его вытянутая вперед рука наткнулась на что-то твердое. Пошарив по сторонам, Омаха нащупал кольца и головки гвоздей. Трап.

– Вот он, – произнес Омаха с уверенностью, которую на самом деле не испытывал.

Ему было все равно, тот это трап или нет и куда, черт побери, он ведет. Омаха решительно поставил ногу на первую ступень. Когда подошли Денни и Корал, он уже успел подняться довольно высоко.

– Будь осторожен, – предостерегла его Корал.

Сверху по-прежнему доносились выстрелы. Где-то совсем близко. Одно это уже было достаточным предостережением.

Добравшись до последней ступеньки, Омаха нащупал ручку люка. Моля Бога о том, чтобы люк не оказался заперт или заставлен грузом, он нажал на ручку. Люк поддался без труда и, распахнувшись настежь, ударился о деревянную стойку. В трюм пролился благословенный свет, ослепительно яркий после полной темноты. Хлынувший вниз воздух также показался освежающим после соленой плесени трюма. Запах свежего сена.