Гроб на колесиках

Дотащившись до южного ската пирамиды, я действительно обнаружил следы родника. Правда, прежде чем напиться, его пришлось долго откапывать, а вода в нем была теплой и грязной. Однако выбирать не приходилось. Когда наконец я оторвался, на зубах у меня скрипел песок.

– Вижу, ты свеж и полон сил? – насмешливо поинтересовался талисман. – Тогда ты вполне созрел для последней глупости в своей жизни – сунуться в Безумную Пирамиду.

– Ты знаешь, почему она называется Безумной? – поинтересовался я.

– Так ее стали называть в последнее время. Раньше ее называли проще – Пирамида чокнутых. Очень верное название, если учитывать, что никто в своем уме туда не полезет. Вот взять хотя бы тебя – Кирилла Петрова. Разве у кого-нибудь повернется язык назвать тебя нормальным? Вначале загремел в Параллельный Мир, а теперь, как жалкая нелепка, тщишься выбраться из него.

Подбадриваемый язвительными комментариями полумесяца, я обошел пирамиду, но при всем старании не обнаружил ничего похожего на вход. Громадные обтесанные камни громоздились сплошной стеной, заставляя всякого находившегося рядом с ними ощущать себя блохой.

– Бедная малюточка! – издевался талисман. – Бедную малюточку надули! Не проделали ей входика! И теперь бедная малюточка бродит, как неприкаянный дух, и жалобно стонет!

– Не раздражай меня! И без тебя тошно, – огрызнулся я.

– Ути-пути! Какие мы раздражительные! Я только пытался сказать, что если бедная малюточка поднимет голову и повнимательнее посмотрит, то она обнаружит, что сверху свисает веревка.

Вглядевшись в древнюю, носившую на себе следы сотен веков, стену пирамиды, я обнаружил канат, сплетенный из множества обрывков льняных холстов и ручейком сбегавший по камням. Конец каната свисал метрах в трех от основания пирамиды.

Цепляясь за неровности камня, я полез наверх и ухватился за толстый со множеством узлов канат.

– Ты любишь статистику? – поинтересовался талисман. – Если любишь, то вот тебе кое-какие цифры: за последние девятьсот лет, что я веду наблюдения, по этому канату поднималось триста двенадцать человек. А теперь спроси у меня, сколько из них спустилось вниз.

– Отстань, зануда! – буркнул я.

– Правильно, ни одного, – сказал полумесяц. – Но не подумай, пожалуйста, что я тебя пугаю. Это так, для статистики. В порядке, так сказать, общего развития.

3

Вход в пирамиду больше всего напоминал небольшую лазейку, в которую можно было протиснуться лишь на четвереньках. Вначале коридор шел наверх, а потом наклонно спускался вниз. Зато теперь он слегка расширился, и я смог идти, слегка пригнувшись. Ключ от саркофага светился, разливая зеленые лучи. Я нес его в руке, как факел.

– Ну и бестолковые же строители эти египтяне! Снаружи у них все грандиозно, а внутри какие-то тараканьи ходы. Если хочешь знать мое мнение, мне здесь совсем не нравится. Я категорически отказываюсь работать в таких условиях, – ворчал талисман.

Неожиданно я остановился. Путь мне перегораживала густая паутина. Под ногами шуршали черепки и рассыпавшиеся в прах деревянные лари. Кажется, я оказался если не в сокровищнице, то, во всяком случае, в каком-то бывшем хранилище.

– Настя! Настя! – окликнул я на всякий случай.

Никто не отозвался, лишь паутина натянулась и сразу в нескольких местах в ней появились надрывы. Немного погодя откуда-то из дальних закоулков лабиринта долетел не то хохот, не то стон, не то мое же эхо.

– Орать в пирамидах – дурной тон. И потом, если уж на то пошло, довольно опасно, – назидательно заметил талисман.

– Почему опасно?

– Потому что услышать тебя могут совсем не те, кем бы ты хотел быть услышанным, – загадочно ответил полумесяц, но от более подробных объяснений воздержался.

Решительно порвав паутину, я шагнул вперед. Справа и слева в небольших нишах стояло около десятка глиняных сосудов.

Я пнул один из них ногой. Сосуд рассыпался, и из него вылетел сиреневый призрак. Страшно захохотав, он сгустился и принял вид мрачного египетского воина, вооруженного зазубренным копьем.

– Чужак! – зашипел он. – Здесь чужак! Осквернитель пирамид!

– Я не осквернитель! – попытался возразить я.

– Молчи, осквернитель! Ты умрешь!

Соседние сосуды покрылись сетью трещин, рассыпались, и передо мной выросло еще с десяток могучих воинов. Наконечники их грозных копий смотрели мне точно в грудь. Глаза светились желтым негаснущим светом.