Незаконный эмигрант

– Понимаете, – прикусил губу Молдер. – В прошлом, довольно давно, у меня пропала сестра. Ее судьба… Ее можно прояснить?

– Знаете, что во всем этом самое странное? – ответил вопросом на вопрос спецагент Ее Величества. – То, что в этом мире я бесполезен. Лишний и бесполезный пришелец. Я не могу говорить о достижениях нашего времени – потому, что не хочу коверкать будущую историю. Я не могу сам предсказать будущего – потому что оно покатилось по новой колее. И даже мой сканер вам ничего не даст. Потому что он способен оценить только исследуемый объект. Вы еще раз узнаете то, что и так помните. Калеван тоже прекрасно все про себя знал. Но даже то, что он попался ко мне в ловушку, и то никакой пользы не принесло. Вон какой кошмар получился из попытки сдать его полиции. Придавить нужно было сразу, без хитростей, да в озере утопить. Так что никчемный я здесь человек получаюсь, с какой стороны не посмотри. Как папуас в Нью-Йорке. И самое умное – это спрятаться в тихий уголок, и не высовываться. Так что вы уж не трогайте старого отставника, мистер Молдер, хорошо? Поймать не поймаете, но в другое место уехать заставите. А мне здесь нравится.

Артур Андерсен перебрался на нос лодки, осторожно освободил веревку их рук гостя, сильным гребком развернул ее носом к противоположному берегу.

– И еще, агент Молдер. Вы знаете, я отменяю свое приглашение на рыбалку. Нам с вами видеться больше не надо. Прощайте.

Тихий океан,

5 июля 1942 года, 08:45.

Дуглас проснулся от упавших на лицо утренних лучей, сладко зевнул, потянулся и открыл глаза. Первые несколько минут после пробуждения ушли на то, чтобы вспомнить долгий, длиной едва ли не в половину жизни вчерашний день и понять, где он находится.

Подобравший его катер секретной конструкции ровно и спокойно двигался вперед. Он плыл не столько по воде, сколько под ней – основная часть корпуса находилась на несколько дюймов ниже поверхности, и волны вместо того, чтобы раскачивать суденышко, перекатывались сверху, рассекаясь об уступ надстройки.

Бессель сидел с самого края, опершись о невидимый упругий борт из мягкого стекла, в полуфуте над поверхностью, и в первый миг зрелище скользящих перед глазами пенистых гребней напугало его больше всего. На миг показалось, что он в кабине перевернувшегося «Донтлеса» и вот-вот врежется в океан.

Катер представлял из себя овальную темно-зеленую конструкцию длиной футов в тридцать, шириной около десяти. Надстройка – десять на пять. Рубка поднималась на высоту не более ярда – оттуда сейчас выглядывала голова рулевого. Разумеется, ни для какого вооружения места не оставалось, да и вряд ли оно требовалось на столь малозаметном судне. Скорее всего, он предназначался только для ведения разведки.

Хотя, кто знает? Может быть, в подводной части корпуса скрывался один или два торпедных аппарата.

– Артур! – произнес рулевой, глядя прямо перед собой. – Твой протеже проснулся.

Спустя минуту из рубки выбрался круглолицый и голубоглазый сержант с нашивками морской пехоты, протянул ему форменную куртку, забрав тонкое шелестящее одеяло, похожее на алюминиевую фольгу.

– Ну, ты как, штурман?

– Спасибо вам, огромное, – Бессель смолк, не в силах подобрать слов. – Если бы не вы…

– Просто повезло, штурман. Мы проходили мимо и заметили одного из своих. Окажись ты немного дальше, проскочили бы мимо.

– Все равно спасибо, – летчик попытался подняться, но сержант его остановил:

– Сиди, а то свалиться можешь. Внутри свободных мест нет. Тесно там у нас.

– А почему протеже? – не удержался от вопроса Бессель.

– Я заметил, я повернул, я подобрал, – пожал плечами сержант.

– Спасибо тебе, Артур.

– Ну, – пожал плечами морской пехотинец, – сказать: «Не за что», – наверное, будет неправильно. Но, тем не менее, я всего лишь подал руку.

Бессель поправил на плечах куртку, а потом молча протянул сержанту свою открытую ладонь. Пехотинец улыбнулся и крепко ее пожал, а потом вернулся в рубку.

В желудке сосало с такой силой, словно туда уже тридцать пять дней не попадало ни крошки. Однако Дуглас понимал, что если бы спасшие его парни могли, то наверняка сами бы предложили подкрепиться, а потому просить ничего не стал, и еще плотнее закутался в куртку, прижав к груди голые колени.

Впереди по курсу поднимался дым, чему летчик ничуть не удивился. Он только оглянулся на рулевого и поинтересовался: