Мир без Солнца

Человек-ящер пристально посмотрел на римлянина и что-то прощелкал на своем непонятном языке. После чего еще раз, чтобы уж вовсе никаких сомнений не осталось, повторил горизонтальное движение рукой.

Сомнений быть не могло, — люди-ящеры хотели объяснить центуриону, что пустыня не имеет границ.

И все же, Сервий Плавт решил продолжить путь. Он не без оснований опасался, что, проведи они еще нескольких дней в подземном городе людей-ящеров, условия жизни в котором, хотя и отличались от тех, к котором привыкли римляне, но были при этом вполне комфортными, ему уже не удастся построить своих воинов в колонну по пять и, указав направление в сторону ровной, как острие меча, линии горизонта, заставить их вновь шагать по красным пескам, держа путь в безвестность.

Центурион знаками постарался объяснить человеку-ящеру, который почти все время находился рядом с ним, что им пора уходить. Плавт полагал, что это тот же самый представитель племени людей-ящеров, который первым встретил людей, хотя на самом деле это мог оказаться кто угодно, — на взгляд человека все обитатели подземного городка, не носившие ни одежды, ни каких либо иных украшений, были неотличимы один от другого.

Плавту показалось, что человек-ящер понял, что он хотел ему сказать. Если хозяин подземного города и считал принятое римлянином решение полнейшим безрассудством, то он оставил собственное мнение при себе. С первых же дней знакомства с людьми-ящерами, центурион обратил внимание на то, что им была свойственна редкостная деликатность. О чем бы ни заходила речь, никто из местных жителей не пытался навязывать гостям своего мнения.

В подземном селении людей-ящеров вынужден был остаться только легионер по имени Иторис. В последней битве при Каннах карфагенская стрела насквозь пробила Иторису левое бедро. Если бы он сразу попал в руки опытного лекаря, то рана, скорее всего, зажила, оставив, как напоминание о себе, только две отметины, похожие на мелкие серебряные монеты, прилипшие к коже. Но после двухдневного перехода по пескам пустыни, когда не было даже воды, чтобы промыть рану, и чистой материи, чтобы заново ее перевязать, рана на ноге Иториса начала гнить. Нога легионера болела все сильнее, и вскоре он уже не мог идти, не опираясь на плечи двух своих товарищей. К моменту встречи с людьми-ящерами в ране на ноге Иториса уже завелись червяки. Нога распухла, сделавшись похожей на колоду. Кожа на ней приобрела мерзкий темно-фиолетовый цвет. Самого Иториса трясло, как в лихорадке. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, словно обсыпанное мукой. По вискам стекали крупные капли холодного пота. Руки же его были горячими, как у человека, только что вышедшего из термы. Сервию Плавту и прежде доводилось видеть такие последствия ранений, которые на первый взгляд казались легкими. Он знал, что Иторис уже не жилец.

Но, к тому времени, когда римляне решили продолжить свой поход в никуда, растительные лекарства, которые люди-ящеры давали Иторису, избавили его от жара. Рана на ноге легионера очистилась от гноя и червей, и уже не причиняла нестерпимых мучений. И даже опухоль бедра начала понемногу спадать.

Но даже удивительные лекарства людей-ящеров не могли сделать невозможного. Как и все прочие, Иторис понимал, что не сможет продолжить путь вместе с центурией. Для того, чтобы рана зажила, требовался покой и надлежащий уход. Долгий путь через пески стал бы для Иториса дорогой в царство мертвых. Рана снова начала бы гнить и убила бы легионера прежде, чем отряд добрался до моря, которое надеялся отыскать Сервий Плавт.

Прощаясь с Иторисом, центурион пообещал, что непременно вернется за ним сам или пришлет кого-то, как только доберется до границ цивилизованного мира. Легионер в ответ только грустно улыбнулся. Оба они понимали, что обещание это почти невыполнимо. Никто никогда прежде не слышал о мире, в котором не восходит солнце. Никто не знал, где он находится и насколько далеко простираются его границы. И возможно ли вообще выбраться за его пределы? Поэтому неясно было, кто поступал безрассуднее, — те, кто решили продолжать путь, зная, что конца ему может и вовсе не быть, или же тот, кто вынужден был остаться среди существ, с которыми он даже не мог объясняться на одном языке?

Чтобы проводит легионеров, едва ли не все обитатели подземного города выбрались на поверхность. Сервий Плавт догадывался, что в подземном городе обитает немало людей-ящеров, но он не ожидал, что их окажется так много, — раза в три больше, чем число легионеров в его центурии. И явились они не с пустыми руками. Почти каждый человек-ящер имел при себе большой округлый сосуд. Некоторые из них были наполнены соком. В других находилась плотная масса желтоватого цвета, служившая людям-ящерам основной пищей. Они изготовляли ее из скисшего сока растения, похожего на небольшую пальму. Получавшийся при этом продукт был очень питательным, а по вкусу напоминал жирный овечий сыр. Все это были припасы, которые люди-яшеры приготовили легионерам в дорогу.