Андреевское братство

– А еще реальности друг с другом могут пересекаться. Тогда бывают чудо какие парадоксики.

Он хитро и смутно улыбался, мне показалось, что Новиков уже порядочно пьян. Да и неудивительно, после такого боя, и Ирину едва-едва до смерти не убило. Пусть жизнь ее и вне опасности, но случись такое с Аллой, я и не знаю, что бы делал. Впрочем, отчего же не знаю? Примерно то, что делал на острове и в Сан-Франциско.

– Слушай, непонятно, отчего же все-таки лишь две-три развилки образуется? Я тебе навскидку в одном только десятилетии полсотни доброкачественных поводов для возникновения великолепной альтернативной реальности назову…

– Это, милый мой, заблуждение, демагогия и, как бы потоньше выразиться, – волюнтаризм. В учебнике написано, что кинетическая энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости и деленной на два, так вроде? И хоть ты убейся, требуя от учителя объяснить, почему деленной, а не умноженной, и на два, а не на шестнадцать, умный учитель ответит просто и веско: «Потому!» Вот и я тебе точно так отвечу.

При такой постановке возразить было действительно нечего. А Андрей продолжал:

– Так вот, давай вообразим, из чисто спортивного интереса, что мы с тобой пребываем сейчас в химерической реальности, к каковому предположению подвигнул меня именно Фолсом обилием приведенных в книге примеров.

– Что значит – химерической? – спросил я.

– Да только то, что существует она вопреки законам вероятности. Имеется в прошлом вычисленная точка, где по стечению неведомых нам обстоятельств наложились друг на друга несколько событий, каждое из которых само по себе та-акая случайность… И вместо того, чтобы взаимно погаситься, как обычно бывает, они сработали в одном направлении. Оттуда и пошло, причем дальше – по сложной экспоненте. Кстати, этому даже современники тогда удивлялись, настолько все наглядно происходило, но по естественным причинам понять того, что проскочили стрелку и понесло их черт знает куда, конечно, не смогли…

– И что же это за точка, если не секрет?

– Какой там секрет! Твой Фолсом ее тоже описал, а провиденциального смысла не просек. – Словечки у него время от времени вылетали не хуже, чем у моего друга Панина! – Попробуй угадать, ты ж проницательный парень, историю знаешь лучше многих. Ну?

Я честно задумался, перебирая в памяти наиболее знаменитые события последнего века. Мне показалось, что нашел.

– Ноябрьская революция 1918 года в Германии? После нее капитуляция, распад Тройственного союза, революция в России…

– Молодец! – Новиков даже хлопнул три раза негромко в ладоши. – Почти накрытие с первого залпа. Совсем маленький недолет. Продолжай пристрелку. Правило простой артиллерийской вилки знаешь?

Я знал. И эта игра мне понравилась. Для разнообразия. Только вот какое историческое событие, более удаленное, чем 18 год, могло иметь сугубое значение? Чуть подумав, я щелкнул в воздухе пальцами, как бы изображая выстрел: революция Мейдзи в Японии, 1867 год.

– Отлично! – восхитился Новиков. – Перелет. Но по направлению точно. Дели вилку – и огонь!

Я помнил, что артвилка всегда делится ровно пополам. Но здесь – не получалось. 1892 год – абсолютно ничем не знаменит. По крайней мере – событиями, которые нашли хоть какое-то отражение в исторических хрониках. Я перебирал в памяти и ближайшие годы российской и мировой истории. Можно допустить, что факт был сам по себе малозаметен, но имел последствия. Так ведь нет, Андрей специально отметил, что события были очевидны и для современников, имели значительный резонанс. Тогда что же он имеет в виду? Студентами мы тоже забавлялись похожими загадками, и я бывал не последним в их решении. А сейчас пасую. Но, может быть, нельзя так строго привязываться к единственной дате? Что вокруг? Хотя бы в пределах десятилетия? Убийство Александра II и испано-американская война. Еще англо-бурская. Но войны слишком локальны, и судьбоносных последствий для мира, как я читал, практически не имели и иметь не могли. И я назвал 1881 год.

– Нет, Игорь, ты молодец. Соображаешь четко, и названная тобой дата могла бы иметь то самое значение, если бы… Ну, не знаю что, однако и сам отношусь к этому году трепетно. И все же не то. На двадцать три года ты промазал.

Я выразил недоумение гримасой. Дата эта мне как-то ничего особенного не сказала.

Андрей понял.

– 1904-й. Начало Русско-японской войны.

– А что в ней особенного? Довольно рядовой конфликт на дальней окраине империи, всего лишь подтвердивший реальный расклад сил и ничего в естественном процессе передела мира не изменивший. – Я еще напряг память. Читал я о той незнаменитой войне давно и лишь в пределах факультетского курса. – Кажется… Кажется, она вошла в историю тем, что там впервые состоялся ряд эскадренных сражений паровых броненосцев… – не люблю экзаменов, а сейчас вдруг Андрей заставил меня почувствовать себя студентом, очень нетвердо знающим программу. Он это тоже заметил. Улыбнулся ободряюще и даже сделал жест, будто собрался похлопать меня по плечу.