63  

«Товарищи по палатке»[30] Андрей и Илья развесили по стенам классной комнаты срисованные схемы и планы всех великих сражений русской армии на суше и на море, а любимейшим их занятием стала игра в солдатики. Князь как-то рано утром зашел в детскую и был крайне удивлен, что оба его отпрыска уже не спят, а вовсю рубятся на «Бородинском поле» из одеяла.

За три недели Саша многого добилась. В доме с ней считались, с нянькой они пили чай по вечерам, и Агафья постепенно поведала гувернантке не только свою долгую жизнь, но и рассказала то, как подрастал в этом доме Кирилл Адашев, великий озорник и всеобщий любимец. Потом на долгие годы он уехал в Петербург, учился в кадетском морском корпусе. Блестящим красавцем-офицером вернулся в имение, женился на одной из самых красивых и богатых невест губернии, но что-то не сложилось у молодых, князь опять надолго уехал, а княгиня, хотя и родила ему сыновей, все сохла да сохла и вскорости умерла.

У старухи слезились глаза, она беспрестанно вытирала их платком, вспоминая те страшные дни, когда тяжелораненого князя привезли в имение и она его кормила с ложки, день и ночь молилась за здоровье, втайне от докторов шептала заговоры и прикладывала к ранам мази и настои трав, которые помогли ее Кирюше больше, чем порошки и микстуры...

Прижавшись лбом к холодному стеклу, Саша вспоминала теплый взгляд карих глаз, обращенный на мальчишек, няньку, Павла Верменича, но только не на нее. При встречах Кирилл Адашев всегда держался сухо и учтиво, а если и позволял себе улыбку, то самую легкую, почти незаметную, но и ее Саша научилась угадывать по легкому подрагиванию губ и едва заметным лучикам морщинок у глаз. Но это бывало так редко! Она по пальцам одной руки могла пересчитать случаи, когда во время их разговора в глазах князя загорался слабый огонек интереса или одобрения.

Тяжело вздохнув, девушка отошла от окна. Тоска подтачивала не только силы, но и надежду на изменения в их отношениях. Она попалась в собственную ловушку. Еще месяц-полтора, а потом ей все равно предстоит возвращение домой, подготовка к весенним работам. К тому же Саша соскучилась по отцу и остальным домашним. Как же быть с возникшей вдруг привязанностью к мальчикам, к добрейшей Агафье, к старому парку и заснеженным просторам? Воображение рисовало прекрасные летние пейзажи, которые ей не суждено было увидеть, широкая водная гладь позволяла построить здесь легкую яхту и ходить под парусом, слушать, как легкие волны бьются о днище, как кричат маленькие озерные чайки, и следить за полетом ласточек-береговушек... Белые перья облаков так же невесомы, как и тополиный пух, что застрял в волосах ее любимого. Саша поднимается на цыпочки, обнимает его за шею, пытается сдуть пушинки, но Кирилл хохочет, и она падает в его объятия. Их губы сливаются в поцелуе, от нежности и любви к этому большому, сильному человеку у нее выступают слезы... и она вновь одна в своей комнате, а сладкий мираж рассеивается.

Саша прячется в теплую мягкую шаль, стараясь забыть ощущение жара, исходившее от его ладоней, жадные губы и шальной взгляд, по-мальчишески дерзкий и по-мужски настойчивый. Не стоит даже мечтать, что она сумеет занять в его сердце хотя бы крошечное местечко. Со дня на день в доме появится великолепная Полина Дизендорф, и, как поговаривают слуги, князь сделает ей официальное предложение. И тогда мадемуазель Александра навсегда покинет усадьбу и никто в мире, кроме Серафимы да еще, пожалуй, Екатерины, не узнает, на какой опрометчивый поступок решилась графиня Волоцкая из-за безответной любви к Кириллу Адашеву. Она вернется в свое имение и до скончания дней будет тосковать по его прикосновениям, по звукам голоса и улыбке, по сильным объятиям, которые она единожды испытала, и по поцелуям, которые никогда испытать не придется!..

Неясный шум внизу и быстрый топоток по коридору заставили Сашу подняться с кресла и прислушаться. Дверь распахнулась, на пороге появилась запыхавшаяся, испуганная Серафима:

– Ой, барышня, скорее! С князем несчастье! Только что Верменич его привез! А кровищи-то, кровищи!

– Господи! Как это случилось? – побледнела Саша, ухватившись за спинку кресла.

– Ничего не знаю, барышня! Верменич сам не свой, тоже весь в крови, а баронесса в обморок упала!

– О, Боже, выходит, и эта мадам здесь появилась!

– Да, только что приехала. С ней этот хлюст Кирдягин, а вас нянька просила срочно спуститься и помочь им!

  63  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×