Он сделал всё, что мог, растратил все свои силы, но от него потребовали больше возможного, его просили о запредельном усилии.
И еле живой корабль выполнял свой долг — спасал людей, даже если они были не на его борту, а ждали свой участи на орбите.
Могучее сердце «Рифея» по-прежнему горело неистовым белым огнём, заставляя изуродованную стальную громаду ускоряться в последнем смертельном броске.
Корабль уже не управлялся людьми, он мчался только по воле своего огненного сердца.
Редкий корабль имел такую короткую жизнь и такую гордую смерть.
«Рифей» разогнался за несколько секунд максимальной тяги до скорости артиллерийского снаряда — и врезался на полному ходу в середину кометы.
Удар снаряда в десять тысяч тонн потряс Квашню. Она медленно стала разваливаться, подчиняясь ударной волне, метнувшейся от кратера, в котором окончил своё существование героический «Рифей».
Вскоре вместо полукилометровой ледяной горы возникло пылевое облако, в котором плыли стометровые куски. Облако, подчиняясь предсмертной воле «Рифея», отползало с опасного курса всё дальше и дальше.
Капитан молча стоял в рубке, его застывшее лицо постарело.
До столкновения обломков Квашни с поверхностью Ио осталось десять секунд.
Пять.
Две.
Одна.
Первый кусок врезался в серное озеро, на берегу которого стоял Жёлтый город.
Не успела волна взметнуться — сверху упали остальные части Квашни.
Озеро расплавленной серы словно вскипело.
Крупные обломки Квашни не попали в город, но несколько более мелких тел разбили часть восточных куполов.
Основная масса обломков рухнула в озеро — и вокруг них возникла кольцевая серная волна цунами высотой в сто футов.
Волна дошла до химической фабрики на берегу озера и обрушилась на цилиндрические корпуса всей своей миллионотонной тяжестью.
Корпуса смялись, как картонные коробочки, а вся территория фабрики оказалась затопленной густой горячей массой серы.
— О боги! — сказал растерянный мэр города.
Следующие волны были уже заметно ниже и дополнительных разрушений практически не причинили.
— Прекрасно! — воскликнул офицер Спейс Сервис. — Почти все жилые купола уцелели, нам есть куда вернуть людей!
Новые подземные толчки ощущались и в автобусе, и на катерах, но были явно не опасны.
Никки устала просто смертельно и ничего не хотела — только лечь и уснуть. Но когда в уцелевшем куполе она встретила капитана Орлеана, то всё-таки попробовала его утешить:
— Капитан Орлеан, на страховую премию мы построим новый корабль и тоже назовём его «Рифей».
— Нет! — Капитан был категоричен. Он упорно не смотрел на королеву налитыми кровью глазами. — «Рифей» был героическим кораблём и заслужил право на своё имя. Другого такого корабля не будет!
Глава 11
Свидание с сыном
Только уик-энды делают жизнь терпимой!
Сэм Бордерс сидел в одном шезлонге, водрузив ноги на другой, и грелся на солнышке. Ему хотелось пива, но вставать было категорически лень. Домашнего робота звать бесполезно — шасси совсем расклеилось, и он уже неделю неподвижно торчал на кухне, делая по хозяйству только то, до чего доставали его длинные руки.
Шезлонг Сэма стоял на отлично подстриженной лужайке у журчащего портативного фонтана. Высокий вечнозелёный кустарник полностью замыкал крошечную полянку и превращал её в уютное домашнее пространство.
Сэм гордился живой изгородью вдоль всего участка, он выращивал её пять лет, и сейчас кустарник полностью скрывал от глаз улицу. Первое время сквозь калитку была видна дорога с припаркованными машинами, но потом Сэм спроектировал зигзаг изгороди возле ворот, и получилась полная иллюзия лесной — ну, парковой — уединённости.
За спиной у Сэма краснел старомодный, выложенный солидным кирпичом, одноэтажный небольшой домик — всё, что мог позволить себе рядовой компьютерщик, специалист по базам данных. Первые месяцы жизни на новом месте Сэма раздражали шумноватые и небогатые соседи по улице, но потом он привык, оброс кустарником и прижился.
Название городка ему нравилось — Колледж-Парк. До офиса Сэма в Гринбелте ехать совсем недалеко — по длинной тихой улице Счастливой Удачи.
Надо всё-таки сходить за пивом, подумал Сэм, наслаждаясь субботним послеобеденным отдыхом, когда обед уже улёгся в животе, но чувство сытости ещё осталось. Сэм даже снял ноги с шезлонга и принял позу, которая ещё не означала вставания, но могла легко перетечь в него.