Волчица, или дикая Лиза

Сердце ее мучительно ныло. Ей было бы обидно до слез за подобную несправедливость, если бы она умела плакать. Но в том-то и суть любой несправедливости, чтобы лишить человека веры в высшую справедливость. Если Господь забыл о тебе, значит, так тебе и надо… Значит, такова твоя планида, судьба, такова твоя доля… Значит, этого ты заслужил…

Далеко за полночь ей удалось найти убежище под большим камнем. Этот камень возвышался над грудой своих собратьев. Внизу протекал ручей, по обеим сторонам которого теснились высокие пихты и кедры. С вечера небо затянуло тучами, и Лиза опасалась, что пойдет дождь или снег. И когда верховой ветер прогнал тучи за горизонт, а в просветах между ними сначала проглянула луна, а за ней показались звезды, Лиза заметила, как ярко сверкала вода в ручье, и белели огромные валуны по его берегам. От полной луны в тайге было светло, как днем, но впечатление портили длинные черные тени деревьев, которые перечеркнули лежавшую перед ней поляну…

Почти сутки Лиза ничего не ела. В запасе у нее оставались только шоколад и бисквиты, но она знала, что ей придется долго двигаться без остановки, чтобы уйти на безопасное расстояние от места катастрофы и от чеченцев. Она не могла себе позволить длительных остановок, чтобы наловить рыбы или добыть птицу. Ведь их еще надо было приготовить, а для этого следовало развести костер… То есть затратить какое-то время, которого у нее не было. К тому же огонь и дым видны издалека, их сложно замаскировать, и это требует затраты сил, которых у нее осталось и так не слишком много…

Лиза предполагала, что боевики бросятся вдогонку, но не думала, что они осмелятся на ночные поиски. И чтобы максимально увеличить расстояние между ней и преследователями, решила идти ночью и на протяжении всего последующего дня, насколько хватит сил, и делать только короткие остановки, чтобы покормить или переодеть Диму. Она ни минуты не сомневалась, что боевики Асланбека мгновенно или почти мгновенно вычислят, кто она такая, и сделают все, чтобы не позволить ей уйти.

Мохнатые кроны деревьев смыкались над ее головой, образуя почти сплошной, сводчатый кров. Даже в самый солнечный день внизу было сумеречно и тихо. На земле плотным слоем лежала сухая бурая хвоя. Только меж узловатых, далеко разбежавшихся от ствола корневищ, прижимался к земле брусничник с темно-зелеными глянцевыми листиками и крупными багровыми с розовым бочком ягодами. Кедрачи оседлали пологий гребень невысокого горного кряжа и расселились по обоим его склонам. Лиза старалась ступать по корневищам и хворосту, чтобы не сбить рыхлую хвою и не оставить следов. Это значительно замедляло движение, и поэтому ей потребовалось более двух часов на то, чтобы дойти по гребню до вершины распадка, сбегавшего в долину узкой, но бурной речки — притока той, в которую упал самолет.

Между камней звенел невидимый ручей. Он струился в расщелинах между серыми гранитными валунами. Громоздясь друг на друга, они устилали все дно распадка.

И опять Лиза вспомнила Воронова.

— Черт дорогу себе спьяну мостил, — говорил обычно Егор Николаевич, когда они попадали в подобные россыпи камней, — вот и удалась, кочковата да бугриста!

Встречались на ее пути валуны, поросшие седовато-голубым мхом. На них Лиза ступала по-особому бережно, чтобы не сорвать пушистый покров, а то обходила их стороной, продираясь сквозь заросли красной смородины. Многие ягоды уже сморщились, побурели, кусты затянуло серой паутиной, но хватало еще полновесных, сверкающих на солнце рубинами кистей. Лиза попробовала на ходу сорвать несколько ягод, положила их в рот и тотчас сплюнула — рот свело оскоминой, и она перешла на бруснику, чернику и уже редкую, перезревшую, и попадающуюся лишь местами черную смородину.

Наконец, Лиза рискнула остановиться, всего на пару часов, для отдыха. Под камнем было холодно и неуютно, но костер развести она так и не отважилась, хотя ничто не выдавало присутствия чужих людей в лесу. Лишь иногда глухо и безнадежно вскрикивала вдалеке какая-то птица, попискивала, шмыгая в траве, мелкая лесная живность, из соседней чащи глянула на нее пара блестящих глаз, задержалась на мгновение, и столь же бесшумно скрылась, как и появилась. Лиза не смыкала глаз, давали знать о себе пережитые днем потрясения. Удивительно, но теперь она не так боялась встречи с медведем, как с боевиками. Но под утро, когда луна уплыла на другую сторону неба, усталость сморила Лизу. Но спала она самую малость. С ближних деревьев внезапно с шумом и громким хлопаньем крыльев снялась большая птица, пронеслась над поляной, и разбудила ее.