Волчица, или дикая Лиза

— Прости, — абсолютно искренне повинился Сенчуков, — больше не буду! Но ты ведь не монах, не схимник… Всякое может случится.

— Я эти проблемы не обсуждаю, — сухо заметил Морозов. Он поднял голову и в упор посмотрел на хозяина кабинета. — Ничего у меня не будет! Ни с Лизой, ни с кем другим! У меня есть дочь и сын. Для них я буду жить и работать! А еще у меня есть завод, и я не то, что взорвать, плюнуть в его сторону не позволю. Ты меня знаешь! Я каждого через сито пропущу. Ни одна шваль не проникнет на территорию, тем более, в цеха. Я тебе обещаю!

— Я и без твоих клятв о том знаю, — Сенчуков положил ладонь на плечо Виталия, и крепко сжал его. — Иди! Они тебя ждут! Прости, что не предупредил, но мои ребята уже доставили их в управление. Беги, они там! На первом этаже! В вестибюле!

Последние две фразы генерал выкрикнул в спину спешно покинувшему его кабинет приятелю. И когда секретарь вновь появилась на пороге, Сенчуков устало сказал:

— Чаю, пожалуйста! — затем махнул рукой. — Нет, лучше кофе! Черный! И без сахара!

Секретарь смущенно пискнула, что на ночь кофе, тем более крепкий, очень вреден, но генерал, как всегда, не принял ее совет, лишь залихватски заявил, что если не рисковать, то вовсе не стоит жить. И вернулся к своему столу под российский флаг и фото российского Президента.

Глава 10

— Бабушка, папа звонил. Говорит, что привезет сейчас Сашу и эту, как ее… Лизу. — Сказала Катя, входя в столовую, где Зинаида Тимофеевна, закутавшись в вязаную крючком шаль, курила и смотрела по телевизору очередной мыльный сериал.

— Он сказал, чтобы я посмотрела, все ли готово в детской? Эта Лиза будет спать в одной комнате с Сашей.

Зинаида Тимофеевна вскочила на ноги. Пепел упал с сигареты на скатерть обеденного стола, но она даже не заметила этого.

— Так он все-таки везет ее? — вскрикнула она и, схватившись за сердце, осела на стул.

— Бабушка! — бросилась к ней Катя. — Что с тобой?

— Все в порядке! — Зинаида Тимофеевна скривилась. — Твой отец вбил еще один гвоздь в крышку моего гроба. Совсем свихнулся, привезти в дом убийцу!

— Убийцу? — Глаза у Кати округлились. — Эта тетка — убийца? Она сбежала из тюрьмы?

— Твоему отцу станется привезти в дом кого угодно, — Зинаида Тимофеевна страдальчески сморщилась. — Меня он выпроваживает, а эту свихнувшуюся бабу готов внести в дом на руках. — Она воздела руки к небу. — Альвина, девочка моя! Посмотри! Все рушиться в этом доме! То, что было твоим, перейдет в руки этой безродной негодяйке. — Зинаида Тимофеевна перевела взгляд на внучку. — Я уверена, что она притворяется. Как можно забыть собственного ребенка? У нее ни кола, ни двора, вот она и вцепилась в Сашу! Все имеет свою причину! Этой мошеннице надо прибрать к рукам твоего отца!

— Бабушка, — Катя с укоризной посмотрела на Зинаиду Тимофеевну, — но ведь она не знала папу, когда выходила из леса вместе с Сашей.

— Не знала, зато теперь узнала. Ей же все рассказали, а она свое твердит: «Мой сын!», да и только. Почуяла выгоду, мерзавка! Смотри, она еще его окрутит и женит на себе!

— Не надо так! — прошептала Катя. Губы ее задрожали, но девочка пересилила себя и не заплакала. — Папа обещал мне… Он сказал, что у него нет никого дороже меня и Саши!

— Посмотрим! — Зинаида Тимофеевна поднялась на ноги и прижала Катю к себе. — Я тебя заберу в Саратов. Как-нибудь проживем!

— Я не поеду, — девочка отстранилась от нее. — Сначала я хотела… Но Саша… Я нужна сейчас папе. Он сказал, что без меня не справится.

— Без меня справится, а без тебя, значит, нет? — Зинаида Тимофеевна осуждающе покачала головой. — Тебе учится надо, а не с пеленками возиться. А эта принцесса, интересно, чем будет заниматься?

— Папа сказал, что ее не надо бояться. Она спасла Сашу, и нам не стоит забывать об этом.

— Катя, ты многого не понимаешь, — Зинаида Тимофеевна поджала губы. — Я тебе еще раз объясняю: она — авантюристка! Она мечтает прибрать к рукам твоего папу, ваш дом… Она прошла огонь и воду, она убивала людей. Женщине не положено служить в армии, а она служила. Небось еще, курит папиросы, ругается матом. А Виталий! Виталий! Чем он думает? Везет это чудовище в дом! Господи! Все в этом мире перевернулось вверх дном! — Она взяла в руки висевший на шее медальон, Катя знала, с детской фотографией ее мамы, и поцеловала его. — Альвина! Деточка! Я не допущу, чтобы в твоем доме распоряжалась эта жалкая оборванка!