Далекое эхо

Больше всего последние события, как это ни странно, подействовали на Брилла. История нападения на Зигги разнеслась по университету, как лесной пожар в засуху. Но популярная версия событий не включала первую часть происшедшего, а потому его личная жизнь осталась неприкосновенной. Однако значительное большинство студентов считали их подозреваемыми, и получалось, оправдывали то, что случилось с Зигги. Четверо друзей стали париями.

Подружка Брилла бесцеремонно бросила его. Сказала, что боится за свою репутацию. А новую найти теперь оказалось не так легко. Девушки старались не встретиться с ним глазами. Когда он заговаривал с ними в пабах или на дискотеках, они норовили ускользнуть.

Его однокашники по французской группе также недвусмысленно дали ему понять, что не желают терпеть его рядом. Брилл оказался в большей изоляции, чем трое остальных. У Верда были его христиане. Студенты-медики твердо стояли на стороне Зигги. Алексу было плевать на мнение других: у него был Зигги и, хотя Брилл этого не знал, Линн.

Бриллу казалось, у него еще остается некий козырь в рукаве, но раскрыть его и пустить в игру он опасался, боясь, что тот окажется джокером. Поймать того, с кем он хотел поговорить, оказалось непросто, — до сих пор все попытки установить с ним контакт были тщетными. К тому же он не мог придумать, как это выставить защитой общих интересов. Хотя он долго убеждал себя, что это так и есть. Нет, не шантаж. А так… небольшой обмен услугами. Но даже это сейчас не получалось. Поистине он был полным неудачником. Все, к чему он прикасался, обращалось в прах.

Раньше весь мир вокруг принадлежал ему, а теперь все отдавало пылью и золой. Он всегда был самым уязвимым, самым эмоционально неустойчивым из их четверки и без поддержки остальных буквально распадался на части. Тяжелым одеялом навалилась депрессия, заслонив и заглушив внешний мир. Даже походка у него изменилась. Он сгорбился, словно носил на плечах неподъемный груз. Он не мог работать, не мог спать. Перестал принимать душ и бриться, редко менял одежду. Бесконечные часы он проводил, просто лежа в постели, глядя в потолок… и слушая записи «Пинк Флойд». Он отправлялся в те пабы, где никого не знал, и угрюмо там напивался. Затем он, пошатываясь, уходил в ночь и почти до рассвета бродил по городу.

Зигги пытался с ним поговорить, но Брилл не желал разговаривать. В глубине души он винил Зигги, Верда и Алекса в том, что с ним происходило, и не хотел принимать от них того, что считал жалостью. Это было бы последним унижением. Ему нужны настоящие друзья, которые бы ценили его, а не те, кто готов прощать его слабости. Он хотел иметь друзей, на которых можно положиться, не волнуясь о том, что ему принесет общение с ними.

Как-то днем прогулка по пабам привела его в небольшой отель на краю города. Он подошел к бару и, запинаясь от уже выпитого, невнятно заказал пинту. Бармен поглядел на него с плохо скрываемым презрением и сказал:

— Извини, сынок, но я тебя обслуживать не стану.

— Это что такое? Почему вы не желаете меня обслужить?

— У нас приличное заведение, а ты, похоже, бродяга. Я имею право не обслуживать тех, кого не хочу здесь видеть. — Он дернул большим пальцем в сторону объявления над стойкой, подтверждающего его слова. — Давай крути педали!

Брилл ошеломленно уставился на него, затем оглянулся по сторонам в поисках поддержки от других посетителей. Но все старательно отводили глаза.

— Да пошел ты на хер, — рявкнул он, смел со стойки на пол пепельницу и бурей вылетел на улицу.

За то короткое время, что он провел в пабе, хлынул ливень, собиравшийся еще с утра. Резкий восточный ветер гнал по улицам потоки воды. В мгновение ока Брилл промок до нитки. Стирая с лица дождевые струи, он вдруг понял, что плачет. Нет, с него хватит. Он не станет терпеть больше ни единого дня этой тоски и безнадеги. Друзей у него нет, женщины его презирают, и экзамены он провалит, потому что совсем не занимается. Никто его не любит, никто не понимает.

Пьяный и подавленный, он поплелся через пустырь к замку. С него хватит. Он им покажет. Он заставит их всех понять его точку зрения. Через ограду он перелез на тропинку и остановился, пошатываясь, на краю обрыва. Внизу море злобно билось о скалы, высоко взметая вверх фонтаны пены. Брилл вдохнул соленые брызги и ощутил необычайный покой. Он поглядел вниз на яростные волны, широко раскинул руки, поднял лицо навстречу дождю и выкрикнул в небеса всю свою муку.