Кроме танков и грузовиков, за время стремительного, всесокрушающего рейда было уничтожено двенадцать артиллерийских батарей на позициях, на марше и в парках, в том числе четыре экземпляра знаменитых зениток «Flak-36».
«Живую силу» просто никто не считал. Тысяча, две, пять – несущественно. Пустыми цинками от пулеметных патронов были усеяны все обочины от берега реки Харама до португальской границы.
Там и выпрыгнул на бурую, припорошенную сухим снегом землю полковник Павлов. Вот его звездный час! Лицо покрыто пороховым нагаром и копотью от выхлопов работавшего на пределе мощности мотора. Бензин у испанцев отвратительный, как еще доехали?
Два танка, устало перематывая гусеницы, подъ-ехали к испанской заставе, навели пушки на окна и дворик, где, не понимая происходящего, чьи это танки и зачем они приехали, застыли несколько пограничников.
– Всем зайти в дом, не высовываться, к оружию не прикасаться, телефон не трогать! – скомандовал им состоявший при Павлове лейтенант-переводчик, демонстративно держа палец на спуске автомата. Если б не «компаньеро русо», положил бы всех без разговоров.
К заплетенным «колючкой» воротам между государствами с той стороны неторопливо шел португальский сержант в смешной каскетке, суконном плаще, с «маузером 98-К», стволом вниз висевшим на плече. Еще трое толпились на крыльце хибарки, похожей на сильно увеличенную собачью будку. Над фронтоном слабо колыхался государственный флаг.
– Алемао? Итальяо?[24] – без особых эмоций спросил он Павлова, стоящего в пяти шагах, на довольно понятном языке, который был так же близок к испанскому, как польский к русскому. – Ке керен?
В типах танков он явно не разбирался, зато был твердо уверен в нейтралитете своей страны и нерушимости ее границ.
– Русский, – ответил Павлов, радуясь возможности бросить притворяться. И вообще радуясь, что дошел вот сюда.
– Конец Франко. Баста! Салазар тоже скоро баста. Вива Република! – улыбнулся, как мог, радушно, но вышло не очень. Он и так выглядел достаточно сурово, да вдобавок лицо покрыто пылью и копотью. Только зубы и глаза блестели.
– Боа апетит, рапасеш! – понимающе кивнул сержант. – Нойш агора нао партиши памош…[25]
Павлов, который совершенно ничего не понял, поднял к плечу сжатый кулак и, потеряв интерес к собеседнику, направился к испанской заставе.
Там, вновь ощутив себя хозяином положения (португальский сержант несколько выбил его из настроя), он приказал начальнику заставы, лейтенанту предпенсионного возраста, связаться с самым большим начальством, до которого достигает телефонная связь, сообщить следующее:
«Застава окружена. Со всех сторон движутся танки коммунистов и массы пехоты. Очень, очень много! На нас пока не обращают внимания. Сопротивляться нечем. Прошу разрешения уйти на португальскую сторону…»
С той стороны мембраны бился непонятный Павлову по смыслу, но истерический голос какого-нибудь адъютанта начальника погранотряда или округа. Этих структур полковник не знал даже дома.
Лейтенант синхронно переводил, держа у уха параллельную трубку.
– Что вы несете, Варела? Сошли с ума или перепили? Какие танки, какая пехота? Вы вообще знаете, что такое танки?
– Господин капитан! Сотни танков и тысячи пехотинцев! Кажется, они на нас обратили внимание! Мы уходим. В Португалию. Счастливо оставаться, господин капитан. От нас здесь ничего не зависит… Если не верите, звоните в Брагансу.[26] А мы уходим…
Пограничник положил трубку на рычаг и совершенно собачьими глазами посмотрел на Павлова. Мысль улавливалась даже грубым интеллектом полковника. «Вот, я сделал, что вы требовали. Теперь и вы меня пожалейте!»
Будь Павлов поинтеллигентнее, мог бы сказать или просто подумать: «Где же твоя испанская гордость?» Но это было за пределами свойств его личности и характера. Он мыслил простыми категориями. Практическими при этом.
– Вот и уходи, куда собрался. Я прослежу, чтобы вас на той стороне приняли.
И, сам себе удивившись, полковник неловко сунул испанцу все, что у него было при себе, – нераспечатанную коробку «Казбека».
Дойти-то дошли и шорох навели грандиозный, по паническим донесениям гражданских и военных чинов «наверх» вполне могло сложиться у штабистов Франко впечатление, что теперь их территория рассечена пополам, «столица» отрезана от Юга. И какими силами республиканцев будет заполнен этот «коридор», предсказать невозможно. Кто его знает, вдруг вся мадридская группировка и войска Центрального фронта двинут по следам танковой армады?
24
Немец, итальянец? (порт.).
25
Приятного аппетита, ребята. Только пока это не наше дело (порт.).
26
Браганса – приграничный португальский город, где размещался штаб Северного округа.