Вот тут неприятный запашок дотянулся и до него. Юрий не врал и не ошибался. Сгустившийся вокруг дома мыслефон отчетливо разил перепревшими портянками. Словно пехотная рота после летнего тридцатикилометрового марш-броска дружно разулась.
– Что-нибудь чувствуете, коллега? – спросил он Юрия.
– Оно самое! – Писателя передернуло. – И очень близко.
Посмотрел на разложенное по комнате оружие. Вопросительно приподнял бровь.
– Надеетесь, поможет?
– Раньше помогало, в том числе и вам. Не духи же бесплотные за нами придут. А если бы и да, так на тех свои методики имеются. Жаль, что вы свой блок-универсал выбросили…
– Не выбросил я, – признался Юрий. – Спрятал в надежном месте.
– Это лучше. Значит, найдем…
Лихарев появился буквально через полчаса. А что тут ехать? За столько от Кремля и пешком можно было дойти.
Напряженный он вошел, и рука в кармане реглана, где точно не пистолет.
– Сэр Говард, шутки шутите? Мне велели считать вас полномочным представителем, но тут уже какая-то пинкертоновщина начинается…
– Торопитесь? Зачем торопитесь? Успеете, если что…
Антон постарался как можно достовернее воспроизвести сталинские нотки. Получилось настолько хорошо, что Валентин вздрогнул и с трудом заставил себя не обернуться.
– Вот это, познакомьтесь, ваш предшественник в должности, – указал он на Юрия. – О подробностях сейчас говорить не будем, разве что у вас на квартире. Примете?
– Принять-то приму… – В голосе Лихарева послышалось сомнение.
Он пристально всматривался в посланца леди Спенсер.
– Постойте! Это же опять вы, Александр Иванович! Не узнал, богатым будете… Усы вас сильно изменили.
Антон оторопел. По его сведениям, Лихарев с подлинным Шульгиным не встречался. Только как с Шестаковым.
Наблюдательности Валентину было не занимать.
– Что это с вами? Забыли, что ли? Не помните нашу с вами и с Дайяной встречу?
Пришлось признать, что не помнит, по простейшей причине: он – это не он, а лишь имитация внешности известного человека. Для удобства, поскольку Сильвия вводила сэра Грина в лондонские круги именно в этом «гриме».
– Поэтому не отвлекайтесь на частности. Я тот, кто вам нужен, о деталях же поговорим, если выживем и прорвемся…
Запах нарастал. Юрий стал суетлив. Его разрывали два противоположных чувства – желание бежать, неважно куда, спрятаться поглубже, и другое – вступить в бой, чтобы покончить разом с затянувшейся пыткой. Он взял со стола «маузер» и вертел его в руках с видом человека, который не совсем понимает, что это такое. Тоскливым голосом пробормотал:
– Ну что же это со мной делается?.. Что же так воняет?
– Он у вас психованный? – осведомился Лихарев, отодвигаясь с линии возможного огня.
– Ваш сотрудник, вам и разбираться. Для меня, специалиста, – сильно отдает шизофренией пополам с галоперидолом. Еще подумаешь – чем вы тут, резиденты, в Москве занимаетесь… – Антон вдруг вскинулся: – Постойте, а который час?!
– Начало второго…
– Вашу мать! Быстро вниз!
Антон подхватил «винчестер», убедился, что подствольный магазин полон, бросил в карман тяжелую пачку патронов. Юрий, опамятовавшись, сунул под ремень второй пистолет, придержав локтем первый. Лихарев, недоумевая, присоединился к новым компаньонам.
Они посыпались вниз, прыгая через три ступеньки.
– Стойте, Грин, – закричал Валентин. – Сейчас – проезд! Не выходите, охрана стреляет без предупреждения!
Затормозив перед громадной парадной дверью, выходящей на Арбат, Антон передернул скобу затвора.
– Или сейчас начнется, или считайте меня дураком и паникером. Бутылку ставлю…
Лихареву вообразилось, что лондонский посланец намеревается стрелять по кортежу Сталина. И что делать, нейтрализовать, как велит здешний долг, или всемерно способствовать, согласно приказу Старшей?
Юрий, наконец собравшийся в пружину, как и не было затянувшейся отставки, особым жестом показал молодому, что все идет как надо и он обязан превратиться в функцию. Жест был не только информационный, он заставлял подчиняться!
Время было вычислено точно, обеими сторонами. Два «Паккарда» в сопровождении трех «эмок» неслись по режимной трассе из Кремля в сторону Ближней дачи. На этот случай и расставляли через двадцать метров «топтунов», давно выселили из выходящих на улицу квартир всех подозрительных по происхождению, убеждениям и связям граждан.