Полет мотылька

– Не знаю, – качнула головой Валентина. – Но полагаю, что тебе следует серьезно задуматься.

– О чем ты? – не понял Геннадий Павлович.

– Я все время тебе твердила, – с упреком в голосе начала Валентина, – что нельзя день и ночь заниматься только работой! Помнишь, как ты во сне заговариваться начал? Чушь нес какую-то бог весть о чем?

Подумав немного, Геннадий Павлович вспомнил:

– Да.

– Что тебе тогда врач сказал? «Возьмите отпуск, Геннадий Павлович, и поезжайте с семьей на дачу». А ты, вместо того чтобы сделать как тебе советуют, снова принялся за свое! «Я подошел к решению очень важной проблемы, – пародируя манеры Геннадия Павловича, Валентина широко развела руками. – Явление сна во сне может перевернуть все наше представление о человеческой памяти».

– Сон во сне, – задумчиво произнес Геннадий Павлович.

Определение было ему знакомо. И он чувствовал, что за ним стоит нечто очень важное, что может помочь ему разобраться в том, что происходит. Пытаясь понять, что именно это означает, Геннадий Павлович чувствовал себя очень странно. Ему казалось, мозг работает одновременно в двух режимах. Его разум легко и быстро анализировал ситуацию, сопоставляя факты, давая им оценку и делая соответствующие выводы, и в то же самое время какая-то его часть активно противодействовала этой работе, делая вид, что отказывается понимать, что от нее требуется.

– Вот твоя работа и вывернула тебе мозги наизнанку! – закончила свою обличительную речь Валентина.

– Да-да, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович.

Голос бывшей жены мешал ему сосредоточиться.

– Что «да-да»? – с обидой произнесла Валентина. – Я о нем, олухе, беспокоюсь, а он только «да-да» в ответ! – закончила она так, словно обращалась не к Геннадию Павловичу, а к группе невидимых слушателей, состоявшей по большей части из ее родственников. – Сколько лет ты, говоришь, прожил вместе с Артемом?

– Десять, – все так же рассеянно ответил Геннадий Павлович.

– Десять, – криво усмехнулась Валентина. – Интересно, как это так вышло, если мы с тобой разошлись только два года назад?

– Что? – удивленно глянул на бывшую жену Геннадий Павлович.

Валентина в ответ молча развела руками, – мол, я уже сказала все, что хотела.

Геннадий Павлович прижал ладони к щекам и чуть приоткрыл рот. Движение это показалось ему удивительно привычным, даже, можно сказать, родным. Однако прежде он за собой такого не замечал.

– Выходит, я потерял восемь лет жизни?

– Скорее уж ты нашел лишние восемь лет, – в голосе Валентины появились-таки язвительные нотки.

– Да, верно, – согласился Геннадий Павлович.

– Все твоя работа, – вновь завела прежнюю песню Валентина.

– Ну, я уже давно не работаю, – попытался успокоить ее Геннадий Павлович.

– И как давно?

По тому, каким тоном был задан вопрос, Геннадий Павлович понял, что снова сказал что-то не то.

– С тех пор, как фирма «Байбах» развалилась, – не очень уверенно произнес он.

– Какая еще фирма «Байбах»? – тяжело и как-то совсем уж безнадежно вздохнула Валентина. – Какая фирма, если ты почти всю свою жизнь в институте проторчал?

– В Институте мозга! – вспомнил Геннадий Павлович.

– Точно так, – подтвердила Валентина.

– Ты сказала «почти», – заметил Геннадий Павлович.

– Незадолго до нашего развода тебя пригласили работать в какую-то лабораторию, расположенную где-то под Москвой. Ты о новом месте работы ничего толком не говорил. Только бегал счастливый, распустив хвост, как петух. И деньги там платили такие, что ни в одной фирме не заработаешь, и любое оборудование доставляли по первому твоему слову, и тема та самая, над которой ты все мечтал поработать…

– Какая тема? – перебил Валентину Геннадий Павлович.

– Откуда мне-то знать? – недоумевающе развела она руками. – Ты ведь мне ничего не рассказывал! Только с Юликом Коптевым, закрывшись в комнате, о чем-то шептался.

– Значит, Юлика ты помнишь! – радостно хлопнул ладонью о ладонь Геннадий Павлович.

Наконец-то появилась первая ниточка, которая связывала ту его жизнь, о которой рассказывала Валентина, с той, которую он сам помнил.

– А Толика Григоршина помнишь? – с надеждой спросил Геннадий Павлович.

– Помню, – кивнула вроде как с осуждением Валентина. – Я, в отличие от тебя, все превосходно помню.

От души у Геннадия Павловича немного отлегло, – кошмар ложной памяти начал рассеиваться. Может быть, ему действительно нужно просто отдохнуть, и тогда все встанет на свое место?