Хирург Глафира Ларская так обрадовалась новой работе, что не утерпела –...
– Мы тут рядом лагерь разбили. Песчаная коса удобная – все байды втащить можно. Вы-то с Иркой где остановились? – спросила Гелата.
Багров показал дом. Подмосковная валькирия тотчас развила бурную деятельность.
– С одеждой-то что решили? А то я свое дам! – заявила она и тотчас, не дожидаясь ответа, стала отправлять оруженосца за рюкзаком.
– Ты, смотри, пока помалкивай! Пусть девочка хоть в порядок себя приведет, чтобы всякие Холы не издевались. А будут спрашивать, куда идешь, – делай глупое лицо с физкультурным уклоном. Это у тебя хорошо получается! – проинструктировала она его.
– Сама иди! – заупрямился оруженосец.
Гелате это «сама иди!» не понравилось.
– Не перетягивай одеяло на себя! А то еще отдадут, и непонятно будет, чего с ним делать, – предупредила она с угрозой.
Качок выразительно посмотрел на нее, ведром зачерпнул из реки воды и неторопливо ушлепал за пригорок, откуда доносились громкие голоса.
– Совсем распоясался! Если и дальше так будет продолжаться, придется попросить Таамаг на неделю взять его на воспитание. Хотя это, конечно, крайняя мера, – озабоченно заметила подмосковная валькирия.
Когда оруженосец вернулся с рюкзаком, Гелата наскоро просмотрела его содержимое и вытянула легкие брюки, носки и брезентовую куртку с железными пуговицами.
– Это стопудово подойдет. Правда, и остальное не мало будет, но остального мне жалко, – честно сказала она, передавая вещи Багрову.
– Ты, значит, знаешь уже, что она не волчица… – утвердительно произнес Матвей.
– Ага.
– Откуда?
Гелата обошлась без ссылок на верблюда. Правда, и подробных пояснений давать не стала – только ткнула пальцем в лоб.
– У валькирий существует внутренний телеграф. Словами не объяснишь, но когда что важное происходит – мы чувствуем. Как она?
– Нормально. Аппетит только… хм… волчий.
– Ну это-то понятно. А ты сам как?
Багров смотрел на Гелату задумчиво. Лгать ей ему не хотелось. Странная штука жизнь! Продавать колбасу не преступление, даже если она из спаниелей, а продавать чувства и слова – преступление. Видимо, объяснение в том, что не все, что подходит желудку, подходит мозгам.
– Сносно, – сказал он. – Хотя, конечно, рад ужасно!
Гелата испытующе посмотрела на него и внезапно улыбнулась.
– Ну раз с рыбкой играешься, значит, и правда, рад, – заметила она утешительно.
У Матвея потеплело на сердце, и с Гелатой поговорил хорошо, без нервозности. Даже не оглянулся на двух помеченных зеленой краской «от умыкания» куриц, любознательно расклевывавших дохлую мышь в поисках протеинов для натуральных деревенских яиц, на которые уже записались в очередь два семейства дачников.
– Когда будете готовы – перебирайтесь к нам. Теперь одним лучше не оставаться, – сказала Гелата напоследок.
– Почему?
– Где-то близко мрак. Мы на военном положении. Наши прочесывают лес, поддерживая постоянную связь. В этих муромских лесах магия действует нестабильно, так что приходится работать буквально на ощупь.
– Откуда ты знаешь?
Гелата вновь клюнула себя ногтем в лоб.
– Эссиорх сообщил! Первой пропала Ната. Через какое-то время Чимоданов, и сорок минут назад Мошкин. Корнелий клянется, что видел издали Арея и с ним какого-то громилу и атаковал их маголодией.
– И что, не попал? – поинтересовался Багров.
Гелата улыбнулась.
– Флейта оказалась… хм… забита рисом. Кулек порвался или что-то такое. Вот за что я люблю копье – оно ничем не забивается. И с предохранителя его снять не забудешь.
– Корнелий – это который вечно всех на дуэль вызывает? На два и по шлепку? – насмешливо уточнил Багров.
– На шесть и по хлопку! – поправила Гелата.
– Он мог и напутать, – сказал Матвей.
– Он – мог. Но и Даф подтверждает, что видела Арея.
У Багрова испортилось настроение. «Раз Корнелий и Дафна тут, значит, и Мефодий тоже где-то поблизости ошивается», – подумал он с досадой.
Гелата быстро вскинула на него глаза.
– Что-то тухлятиной пахнуло! Небось старые обидки завонялись, – сказала она, красноречиво касаясь указательным пальцем своего носа.
– Откуда знаешь?
– Ну я же все-таки валькирия воскрешающего копья! Часто бывает, что время прошло, а обида осталась. Опасная штука эта обида. Главное изжить ее поскорее, пока она не закисла внутри. А то, знаешь ли, пованивает в сердце, точно в холодильнике что-то гниет, – сказала она.
Матвей предпочел отмолчаться. Он не был готов рассуждать сейчас о Мефе.