Подземелья Эйтана

– Первый! – стряхнув кровь с лезвия, произнес дварф.

Потому что следом за обезглавленным зомби из распахнутых врат зиккурата потянулись полчища нежити – не только зомби с дубинками и камнями, но еще и скелеты, вооруженные ржавыми мечами и саблями с зазубренными лезвиями.

Как ни странно, увидев толпу оживших мертвецов, Веспер не только не почувствовал испуга, а даже, наоборот, ощутил вдохновенный прилив сил. С него наконец слетело сковывающее оцепенение багрового мира, будто паутина облепившая тело и душу, и дварф почувствовал небывалый прилив сил и энергии. Казалось, еще немного, ноги его оторвутся от красного песка, и дварф полетит, рубя пустые головы гнилых врагов.

Увы, воспарить, аки птице, дварфу не удалось. Но он и без того в прыжке снес голову еще одному зомби, а затем, с разворота, по локоть отмахнул обошедшему его слева скелету костлявую руку, сжимавшую рукоять короткой кривой сабли.

Тут и остальные подоспели Весперу на помощь. И началась сеча, не столько кровавая, сколько упорная. Членовредительская. Поскольку убить тех, кто и без того уже мертв, было невозможно, тактика боя живых сводилась к тому, чтобы лишить нежить возможности продолжать сражение. Зомби лучше всего было сразу снести голову. Обезглавленный живой мертвец падал пластом и начинал судорожно дергать конечностями. А тело его тем временем засасывал красный песок. Скелет даже без головы продолжал сражаться и, что удивительно, не терял при этом ориентации в пространстве. Поэтому, чтобы завалить скелет, ему нужно было подрубить ноги, а уж после, когда он падал на песок, отсечь верхние конечности, которыми он все еще пытался ухватить кого-нибудь за ногу.

Числом нежить втрое превосходила живых. Но зомби двигались медленно, а били неточно. Скелеты же, хотя и были ловчее и проворнее зомби, имели особенность, которую живые очень быстро научились использовать в своих интересах. Стоило скелету скрестить свое оружие с кем-то из живых, как он переставал замечать все, что происходило вокруг. Работая в паре с Лигоном, Ванфар дожидался, когда эльф отвлекал на себя внимание очередного скелета, после чего спокойно подходил к нему сзади и ударом кулака ломал позвоночник.

Армия нежити таяла на глазах. Глядя на тех, что еще сражались, Ариэлла – мужчины решили, что и сами справятся с живыми мертвецами, и попросили девушку держаться в стороне, что, в общем, было правильно, – думала уже о том, что через минуту-другую они смогут войти в зиккурат. Но не успел пасть в битве последний враг, как на открытой площадке первого яруса зиккурата, между колоннами, за которыми таился мрак, скользнула неясная, призрачная тень. Поначалу даже Ариэлла подумала, что ей померещилось обманчивое движение – такое часто случается, когда долго всматриваешься во тьму, пытаясь что-то в ней разглядеть. Но не прошло и десяти секунд, как тень, обретя плоть, обернулась отчетливой человеческой фигурой. Это был мужчина невысокого роста, со смуглым лицом и длинными, очень светлыми, будто седыми, волосами. Фигуру его скрывал широкий темно-пурпурный плащ, сколотый на плече золотой аграфой.

– Лигон! – крикнула Ариэлла. И, когда эльф посмотрел на нее, указала наверх. – Он там! Наверху! Темный эльф!

Лигону хватило одного взгляда для того, чтобы все увидеть и понять. Эльф кинул меч в ножны и быстро отбежал назад, чтобы занять удобное положение для стрельбы. Одновременно он достал из-за спины лук и одну из подаренных настоятелем заговоренных стрел. Чуть согнув для упора отставленную назад ногу, Лигон положил стрелу на изгиб лука и уже готов был натянуть тетиву, когда взгляд его пересекся со взглядом врага.

«Не думал снова тебя увидеть», – услышал Лигон холодный, слегка насмешливый голос темного эльфа, который помимо него никто больше не слышал.

– Элькар… – одними губами прошептал Лигон.

Узнав того, кто стоял меж колонн зиккурата, Лигон испытал потрясение настолько сильное, что его рука, сжимавшая лук, опустилась.

– Что с тобой, Лигон? – Ариэлла заметила, что с эльфом что-то неладно, но не могла понять причину происходящего.

Лигон даже не услышал ее слов. Он изо всех сил боролся с наваждением, от которого, как считал, давно и навсегда избавился. Самый страшный кошмар его жизни, некогда превратившийся в призрачный морок, вновь обретал реальность и готов был сомкнуть свои костлявые пальцы на шее эльфа.

«Я уничтожил тебя», – мысленно произнес Лигон.