Король хитрости

– Внимание, 7-й «А»! – крикнул он. – Соседняя школа бросила нам вызов – пригласила участвовать в спартакиаде! В программе – подтягивания, прыжки в длину, настольный теннис, шахматы. Нужны четыре добровольца! Назначаю желающих: Мокренко, Данилов, Егоров, Хитров! Вопросы есть?

– Это какая соседняя школа, сто пятая, что ли? – поинтересовался Антон Данилов.

– Сто пятая! – подтвердил Андрей Тихоныч.

Ребята переглянулись.

– Так она же спортивная! У них там каждый день тренировки! Они нам в два счета шею намылят! – уныло шмыгнул носом Петька.

– Без паники, Мокренко! Главное не победа, а участие. Каков наш девиз: раз-раз – и в дамках! – и Андрей Тихоныч хлопнул Петьку по плечу.

– А когда спартакиада? – поинтересовался Филька Хитров.

– Во вторник, семнадцатого октября.

– А с уроков нас снимут?

– На первые два явитесь, а с остальных я вас отпрошу.

– Живем! Тогда раз-раз – и в дамках! – весело сказал Хитров, передразнивая любимый девиз Тихоныча.

После физкультуры, когда ребята собрались в раздевалке, Коля Егоров спросил у Фильки:

– И что ты думаешь по этому поводу?

– По какому поводу? – не понял Хитров.

– Как мы поступим со спартакиадой?

– А никак не поступим… – Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя, все ли они на месте.

– В смысле как это «никак»? – поразился Коля. – Откажемся, что ли?

– С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования. Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? – Убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.

– Сейчас узнаю. – Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:

– Тихоныч говорит: по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал: сами разделитесь, как захотите.

Толстый Мокренко посмотрел на свой живот и решительно заявил:

– Чур, я подтягиваться не буду!

– Боишься, турник не выдержит? – насмешливо спросил Коля.

– У меня весовая категория не та! – обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.

Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:

– Ну и как с тобой поступить, раз-раз – и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.

– Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, – сказал Мокренко.

Ребята засмеялись.

– С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, – посоветовал Коля.

– Ладно, с шахматами решили, – подытожил Филька. – Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?

– Я буду! – вызвался Антон. – Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.

– Потренируешься! Поехали дальше. Колька, ты сколько раз подтягиваешься?

– Восемь.

– А я семь. Значит, на турнике работаешь ты, а я играю в настольный теннис. – И довольный, что они все распределили, Хитров куда-то умчался. Дел у него, как обычно, было море.

Остальные, закончив переодеваться, по одному стали выходить из раздевалки. Уже в дверях Егоров обернулся и увидел, что Мокренко сидит на скамейке и о чем-то сосредоточенно размышляет, подперев голову руками. Увидев, что Коля остановился, Петька поднял на него глаза и спросил:

– Слышь, Колян, я почти все вспомнил, одно только никак не вспомню: короля в шахматах жрут или не жрут?

– Думай, гроссмейстер, думай… – сказал Егоров и закрыл дверь раздевалки.

И вот наступил вторник, семнадцатое октября. Филька проявил чудеса изворотливости и ухитрился договориться, чтобы их четверых отпустили не только с последних уроков, но и с двух первых, заявив, что им надо готовиться к спартакиаде.

– Что за спартакиада? – подозрительно спросил Максим Александрович.

– Ответственная. Общероссийская. В случае победы открывает дорогу в профессиональный спорт, – важно сказал Хитров.

– Тогда ступайте! Может, со спортом вам повезет больше, чем с русским языком и литературой. Здесь вы все безнадежны, – отмахнулся Максим Александрович.

– Отпустил? – с беспокойством спросил Мокренко, когда Филька вышел в коридор.