Карающая ручка замерла в трех миллиметрах от журнала.
– Ты не мог бы повторить, что ты только что сказал, – попросил Максим Александрович. – У меня, кажется, заложило сразу оба уха.
– Я учу «Евгения Онегина» целиком. По методу… э-э… ускоренного запоминания, – повторил Филька.
– Да? И когда же ты нам его прочтешь?
– Через неделю!
Максим Александрович недоверчиво хмыкнул:
– Хорошо, Хитров, я подожду неделю. Но если к тому времени ты не вызубришь нам «Онегина» от точки до точки, я поставлю тебе столько двоек, сколько в «Онегине» глав. А их там десять.
Когда урок закончился, к Фильке подбежал его приятель Коля Егоров:
– Ну и влип же ты, гусь лапчатый! Кто тебя за язык дергал врать, что ты учишь «Онегина»?
– Как-то само вырвалось. У меня всегда так: вначале скажу, а потом уже думаю, – признался Филька.
– Как ты теперь выкрутишься? Взаправду будешь «Онегина» учить?
– Не знаю, – протянул Филька. – А сколько в нем страниц?
– Кажется, страниц двести.
– Это по тридцать страниц в день? Мне столько не запомнить.
– А если притвориться больным?
– Не-а, не пойдет. Максим не поверит. И потом получится, что я вроде как струсил. Надо что-нибудь другое придумать.
И, озабоченно размышляя, Филька вышел из класса. Он думал, думал, думал и чувствовал, что голова у него раздувается, точно воздушный шар.
Через три дня вечером он позвонил Коле и спросил:
– У тебя есть магнитофон?
– Есть. А у тебя нет, что ли? – удивился Коля.
– И у меня есть, но мой без микрофона. А мне нужен такой, который голос пишет. Я хочу «Онегина» на кассеты начитать.
– А, понял… – засмеялся Коля. – Ты хочешь вставить кассеты в плеер, засунуть наушник в ухо и на уроке вроде как сам себе подсказывать.
– Ничего ты не понял, – снисходительно заявил Филька. – Я тоже об этом думал, но этот фокус не сработает. Наушник Максим заметит, он же с проводом. Лучше я засуну себе под свитер магнитофон на батарейках и незаметно включу его. Я все продумал. Если правильно встать, то от своего стола Максим будет видеть только одно мое ухо и часть щеки.
– А губы?
– Что губы? Губы ему со своего места не видно. Но на всякий случай я, конечно, буду ими шевелить. Если как следует все устроить, Максим ничего не заметит, а наши не выдадут.
Филька взял у Коли магнитофон и в оставшиеся дни начитал на него всего «Онегина». У него ушло на это четыре девяностоминутные кассеты.
– Слушай, как ты будешь кассеты менять и на другую сторону переворачивать? – спросил его Коля.
– Я все просчитал. Урок длится сорок пять минут, и одна сторона кассеты тоже сорок пять минут. Должно хватить, – сказал Филька.
– А зачем ты тогда всего «Онегина» начитывал?
– На всякий случай. Мало ли какая ситуация сложится, – ответил Хитров.
Ровно через неделю Максим Александрович вошел в класс и, весело взглянув на Фильку, сказал:
– Вот уж не думал, Хитров, что ты явишься. Даже гелевую ручку купил, чтобы тебе двоек покрасивее наставить. Ну что, выучил «Онегина»?
– А то как же! Выучил! – сказал Филька.
– Ну читай! – учитель недоверчиво поднял брови и уселся за свой стол, перелистывая журнал.
Филька вышел к доске, откашлялся и громко объявил:
– «Евгений Онегин». Роман в стихах. Глава первая. Эпиграф: И жить торопится и чувствовать спешит. Князь Вяземский. Мой дядя самых честных правил…
Тут Хитров еще раз кашлянул и нажал кнопку включения магнитофона, спрятанного у него под свитером.
заработал магнитофон.
Филька жестикулировал, шевелил губами, поэтично отбрасывал со лба волосы и изо всех сил старался, чтобы учитель не заметил выпячивающегося магнитофона. Вначале Максим Александрович смотрел на него недоверчиво и с удивлением, а потом подпер руками голову и стал слушать. Не перебивая, он слушал весь урок и только два или три раза отвлекся, чтобы поправить галстук и посмотреть на свое отражение в стекле. «Поверил! Сработало!» – торжествовал Филька, вовсю подмигивая ребятам в классе.
Когда до конца урока осталась всего минута, Максим Александрович прервал его:
– Ладно, Хитров, хватит! Вижу, что знаешь. Иди сюда с дневником!
Филька показал Кольке язык и нажал на кнопку выключения. Нарочно сутулясь, чтобы магнитофон не выпирал, он подошел к учительскому столу и протянул дневник. Сделав вид, что тянется за дневником, Максим Александрович внезапно сунул руку Хитрову за ворот и вытащил магнитофон.