Бои местного значения

Поймал форзейль Шульгина, поймал на беспредельной страсти к приключениям. Или – Сашка на подсознательном уровне, ревнуя к самому себе «основному», который наверняка успел «за отчетный период» вволю пощекотать себе нервы, возжелал и здесь учинить нечто этакое.

Чтоб было что вспомнить!

– Ну, хрен с тобой. Давай, тасуй колоду. Когда ни помирать, все равно день терять.

И не отдавал себе пока Шульгин отчета, что главным фактором, определившим его выбор, был затаившийся в самых глубоких слоях подсознания страх.

Вдруг его возвращение в себя окажется не чем иным, как самой банальной смертью? Сейчас он, как тут ни суди – самостоятельная личность, пусть и пребывающая в чужом теле, но ощущающая себя именно Александром Шульгиным, с собственной памятью о всей предыдущей жизни, плюс обладающая исключительно ему принадлежащим опытом последних дней.

Можно сказать, что вот этот человек, лишь загримированный под наркома, и есть он сам, единственный и неповторимый. А тот, другой? Оттого, что он там где-то существует, Сашке не холодно и не жарко. Как безразлично ему подлинное или гипотетическое существование собственных аналогов во всех прочих параллельных мирах.

Если он сейчас выстрелит себе в висок из пистолета, то умрет безусловно. А если матрица его личности сольется с оригиналом? У «Сашки номер раз» вдруг прибавится пара мегабайт памяти. Всего лишь.

– Тогда так, – удовлетворенный, что главная на данный момент задача успешно решена, спросил Антон, – ты же не хочешь, чтобы твой «реципиент» остался в не слишком уютном времени, «один и без оружия»?

– Не хочу, – согласился Шульгин.

– Значит, делай все, что тебе сейчас предложит Лихарев, а я ненадолго вас покину. И постарайся быть таким же капризным и вредным, как сейчас со мной. Только – немножко больше напуганным и желающим поскорее попасть домой. Понял «зерно роли», как говаривал Станиславский?

Глава 38

– Нет, и перестанем торговаться. – Шульгин звучно припечатал к столу ладонь. – Меня совершенно не интересуют ваши проблемы. Устройте мне встречу с вашей начальницей, а потом я сам решу, как поступить!

Сашка специально довел дело до момента, когда отступать Лихареву было просто некуда. Всего через четыре часа у него была намечена встреча со Сталиным, где Валентин намеревался предъявить наркома в полном здравии. Они даже составили схему разговора и отрепетировали основные реплики.

В качестве одного из доказательств своей лояльности Шестаков должен был предъявить финансовые документы, которые якобы спас от захвата сотрудниками ежовского Управления особых задач. Тут его позиция была непробиваемой.

Представитель Управления в Испании, старший майор госбезопасности Орлов, не так давно перебежал на Запад, и теперь можно было утверждать, что по собственным каналам Шестаков получил информацию о совместной заговорщицкой деятельности троцкистской агентуры и НКВД. Установив свое полное влияние над правительством Испанской Республики, они готовились не только сорвать поставки оружия и снаряжения, но и захватить предназначенные для этого денежные средства.

Примеров несогласованной с Политбюро, фактически антисоветской политики НКВД в Испании можно было предъявить сколько угодно.

По их же методике – трактовать любое событие, от поражения Интербригад в боях за Сьерра-Гвадарраму до мятежа верных троцкисту Ниньо частей, как результат предательской деятельности Ежова и его подручных.

А поскольку Шестаков не знал, кому в НКВД, да и в собственном наркомате еще можно верить, а кому уже нет, он и решил со всеми документами и доказательствами обратиться непосредственно к товарищу Сталину. Но – не успел. Враги опередили. Вот и пришлось поступить таким вот не совсем обычным образом.

Дальнейшие действия Шестакова, в том числе и его обращение именно к Заковскому, как к единственному, на его взгляд, безукоризненно честному и надежному человеку, тоже были проработаны вполне убедительно.

И вот в этот момент, когда все было согласовано и решено, Шульгин заявил, что он передумал. Мол, сначала представьте мне леди Спенсер в натуральном виде и в условиях абсолютной безопасности.

– Ну кто же так поступает?! – в отчаянии вскричал Валентин, вдруг вспомнивший о моральных принципах. О чужих, естественно. – Мы же договорились!..

– Например, я, – безмятежно улыбаясь, ответил Сашка. – Дело ведь в чем? Это у вас есть служебные обязанности, так называемый «долг» и прочие буржуазные выдумки, у меня же – только я сам и не принадлежащее мне тело. И все.