– Ну ты, не зазнавайся! Хочешь, ударь меня в корпус! У меня «железная рубашка» – мускулатура, нечувствительная к боли! Мы на тренировках нарабатываем! – предложил он, явно желая как-то восстановить подорванный престиж.
– Да уж куда нам, лопухам, против «железной рубашки», – отказался я, взглянув, далеко ли ушли Нюсяка с папой.
И, махнув Урсуфьеву, я побежал догонять своих. Отбежав на приличное расстояние, я вспомнил удар «лапой леопарда», и мне стало интересно, смогу ли и я провести такой. Удостоверившись, что рядом никого не видно, я подошел к столбу и резко ткнул в него кулаком на уровне груди. В результате я довольно сильно ушиб кулак, даже содрал с него кожу, но со столбом ничего не произошло. Я разочарованно пожал плечами и помчался за Нюсякой и папой, которые подошли к метро.
Отбежав шагов на десять, я услышал позади какой-то треск и обернулся. Громадный столб, вывороченный с куском асфальта, падал на газон, обрывая провода.
Я почувствовал раскаяние. Честно говоря, если бы знал, что сломаю его, никогда не применил бы «лапу леопарда».
И искренне порадовался, что не поддался искушению ударить в живот Урсуфьева хотя бы и в треть силы. Сделай я это, юный ушуист вряд ли получит коричневый пояс, вернувшись из реанимации.
Я быстро побежал к своим.
– Ты нас задерживаешь! – недовольно сказал Фритт.
Вид у него был сосредоточенный, как у матерого грабителя музеев, зато лицо сестренки лучилось счастьем. Она была страшна довольна, что идет «на дело».
Вскоре мы были у Исторического музея. Там мы купили билеты, разделись в гардеробе и стали подниматься по ступенькам. На потолке были портреты русских князей и царей, начиная от Игоря и Ольги до Николая II. Нюсяка, задрав голову, стала их рассматривать, но я потянул ее за рукав.
– Не тащи меня! – плаксиво сказала она, возмущенная таким бесцеремонным обращением. – Идите сами воруйте, а я посмотрю!
Мне показалось, что ее голос разнесся по всем залам и все на нас уставились. Вот что значит, когда у страха глаза велики.
Мы быстро прошли через два зала с глиняной посудой, копьями и украшениями, ненадолго задержались перед картиной, на которой пещерные люди охотились на мамонтов, и оказались у экспозиции «Палеонтология XXI века».
В зале было довольно людно, и все толпились у скелета брахиозавра, который был таким огромным, что занимал весь этот зал и часть соседнего. Помню, что тогда величина скелета меня потрясла, но когда я сейчас смотрю в окно, то понимаю, что тот ящер был не из крупных. По сравнению с диплодоком, который в эту минуту заглядывает в наше окно на восьмом этаже, тот был просто младенцем. Что-то он слишком пристально на меня смотрит! Спасайся, кто мо...
Пишу пять минут спустя. Все в порядке. Диплодок ушел, лишь выдавив мордой стекло, осколки которого валяются теперь на полу. Не стоило его бояться, ведь он не хищник, но, когда такая махина сует морду в твое окно, об этом как-то забываешь...
Подменить яйцо тираннозавра оказалось совсем непросто. У витрины, в которой оно было выставлено, на стуле сидела дежурная по залу. Это была вполне милая старушка, а не громадный подозрительный охранник в бронежилете, но не могли же мы похитить экспонат у нее на глазах!
Мы находились в затруднении, но тут нам неожиданно помогла Нюсяка. Когда сестра захочет, она проявляет уникальную хитрость. Она подошла к дежурной и заревела, причем очень убедительно.
– Что с тобой, деточка? Ты потерялась? – встревожилась старушка.
Сестра закивала, размазывая по лицу слезы:
– По-потеря-алась!
– А где твои родители?
– Не-не знаю! – захныкала Нюсяка.
Дежурная некоторое время колебалась, а потом взяла ее за руку.
– Давай пройдем с тобой по залам и поищем их! – предложила она, и они ушли. Удаляясь, Нюсяка на мгновение обернулась и хитро подмигнула нам.
– Ну и лиса! Не будь она моей дочерью, я бы поверил, что она действительно потерялась. Чтоб я с сегодняшнего дня верил ее капризам?! – пробормотал Фритт.
Он быстро огляделся и незаметно вытащил из кармана пиджака прибор, который вчера собирал весь вечер. Прибор замерцал, и из него появился зеленый луч, который будто расплавил стекло витрины.
– Давай, Макс! – кивнул мне Фритт.
Ощутив легкое покалывание, я быстро сунул руку в витрину, вытащил яйцо тираннозавра, весившее килограммов десять, и подменил его фальшивым, которое мы принесли с собой. Поддельное яйцо немного отличалось от настоящего по цвету, но вряд ли кто-нибудь стал бы особенно приглядываться. Во всяком случае, до сих пор я не слышал, что эту подмену кто-нибудь обнаружил. Когда я вытащил из витрины руку, папа выключил прибор, и стекло восстановилось, будто не было никакой дыры.