Чужак в чужой стране

— Да, Джил.

— Что он говорит, маленькая леди? — спросил Бун. — Что вы спросили, мистер Смит?

— Ничего особенного, — поспешно ответила Джил. — Сенатор, можно мне уйти? Я боюсь потерять сознание.

Она взглянула на труп. По небу плыли клубящиеся облака. Луч света прорвался в просвет и упал на лицо. Лицо мгновенно преобразилось, глаза стали яркими и живыми.

Бун успокаивающе произнес:

— Первый раз всегда так действует. Походите по галерее ищущих, это под нами. Там приходится глядеть вверх, и музыка там другая — тяжелая музыка, с инфразвуком, как я понимаю, — напоминает людям об их грехах. А эта комната — келья Счастливых Мыслей для высших представителей Церкви. Я прихожу сюда посидеть и выкурить сигару, когда чувствую себя не совсем хорошо.

— Будьте добры, сенатор…

— О, конечно. Подождите там, милая. Мистер Смит, оставайтесь здесь сколько угодно.

— Сенатор, — сказал Джубал, — не лучше ли нам послушать службу?

Они вышли. Джил вся тряслась: она страшно боялась, что Майк что-нибудь выкинет в этом ужасном мавзолее и их тут же линчуют.

Два охранника перед порталом Святилища скрестили копья, едва они приблизились.

— Проходите, проходите! — сказал Бун. — Эти пилигримы — личные гости архиепископа. Где их значки?

Значки были уже готовы, а с ними и шифр, отворяющий все двери.

— Сюда, епископ, — сказал важный привратник и провел их по широким ступеням в центральную ложу.

Бун отступил на шаг:

— Сначала вы, маленькая леди.

Бун хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу опередил его, и Майк уселся между Джил и Джубалом, а Буну пришлось присоединиться сбоку.

Ложа была роскошной — контурные кресла, пепельницы, откидные столики для освежающих напитков. Они сидели над прихожанами, в сотне футов от алтаря. Прямо перед ними молодой священник заводил толпу, покачиваясь в такт музыке и двигая взад-вперед мускулистыми руками с тяжелыми кулаками. Его сильный бас время от времени присоединялся к хору, а потом возвысился, призывая:

— Ну-ка, приподнимем свои зады! Не дадим дьяволу захватить себя врасплох!

Змеиный танец заколыхался у правого нефа, качнулся вперед, повернул к центральному нефу. Ноги топали в такт круговым движениям рук священника и синкопированному пению хора. Топ, топ, А-А! …Топ, топ, А-А! Джил почувствовала ритм и одурело подумала, как здорово было бы потанцевать — и все больше и больше людей присоединялось к танцу под задорные выкрики мускулистого священника.

— Этот мальчик — моя находка, — похвастался Бун. — Я проповедовал с ним в паре и понял, что он может завести толпу до умопомрачения. Преподобный «Джаг» — Джакерман — играл правым тэклом у «Таранов». Вы видели его, конечно.

— Боюсь, что нет, — ответил Джубал. — Я не смотрю футбол.

— В самом деле? Знаете, во время сезона наиболее ревностные прихожане остаются после службы, перекусывают прямо на скамьях и смотрят игру. Стена за алтарем отходит в сторону, и вы видите величайший из стереобаков. Пожалуйте смотреть. Изображение лучше, чем дома, а переживаешь еще больше, потому что вокруг люди. — Он свистнул. — Херувим, сюда!

Появился запыхавшийся привратник.

— Да, епископ?

— Сын мой, ты убежал так быстро, что я не успел отдать распоряжения.

— Виноват, епископ.

— С чувством вины никогда не попадешь на небеса. Будь всегда счастлив, сын мой. Если внутри тебя всегда будет эта старая пружинка, ты будешь крепко стоять на ногах. Еще по разочку, люди? — Он отдал распоряжения и добавил: — Принеси горсть моих сигар… возьмешь у главного бармена.

— Сию минуту, епископ.

— Благословляю тебя, сынок. Неси побыстрее…

Змеиный танец извивался почти под ними; Бун перегнулся через край ложи, приложил руки рупором ко рту и крикнул, перекрывая шум:

— Доун! Эй, Доун!

Женщина внизу подняла голову, и он кивнул ей. Она улыбнулась.

— Принеси-ка нам виски с содовой. Лети.

Женщина появилась сразу же, как только приготовила коктейль. Бун откинул для нее сиденье в заднем ряду.

— Дорогая моя, эта маленькая леди в углу — мисс Бодмен, рядом со мной — знаменитый доктор Джубал Харшоу…

— В самом деле? Доктор, я считаю, ваши рассказы просто божественны!

— Спасибо.

— Правда-правда! Я записала один ваш рассказ на ленту, и он убаюкивает меня каждый вечер.

— Лучшей похвалы писатель не может ожидать, — ответил Джубал с застывшим лицом.