Чужак в чужой стране

Берквист пожал плечами.

— Что ж, идемте. Бен, я очень надеюсь, что иск за клевету спихнет тебя в яму, из которой ты не скоро выберешься.

Из уважения к возрасту Кавендиша они воспользовались лифтом, потом встали на бегущую дорожку и поехали мимо лабораторий и процедурных кабинетов.

Их остановил охранник, созвонился с кем-то по видео, и наконец их ввели в одну из аппаратных, откуда велось непрерывное наблюдение за тяжелобольными.

— Это доктор Тэннер, — представил Берквист человека за пультом. — Доктор, это мистер Кэкстон и мистер Фрисби. — Кавендиша, естественно, он представлять не стал.

Тэннер озабоченно взглянул на вошедших.

— Джентльмены, должен предупредить вас об одной вещи: не делайте и не говорите ничего, что может возбудить больного. Его нервы в довольно необычном состоянии, и он очень легко отключается… входит в транс, если хотите.

— Эпилепсия? — поинтересовался Бен.

— Человек несведущий может назвать это и так. Но это, скорее, похоже на каталепсию.

— А вы — человек сведущий, доктор? Вы психиатр?

Тэннер бросил быстрый взгляд в сторону Берквиста.

— Да.

— Что вы окончили?

— Бен, — вмешался Берквист, — давайте взглянем на больного. Ты можешь проинтервьюировать доктора Тэннера и после.

— О'кей.

Тэннер окинул взглядом датчики, щелкнул тумблером и поглядел на экран. Потом отпер дверь, приложил палец к губам и повел их в смежную комнату. В палате было темно.

— Мы затемнили ее, поскольку его глаза пока не привыкли к нашему уровню освещенности, — пояснил Тэннер полушепотом. Он подошел к гидравлической постели в центре палаты. — Майк, я привел тебе в гости друзей.

Кэкстон приблизился. В постели лежал, скрытый кое-где пластиковой пленкой, кое-где простыней, закрывающей даже ладони, молодой человек. Он глядел на вошедших, но ничего не говорил. На его круглом, с гладкой кожей, лице, не было совершенно никакого выражения.

Пока Бен мог сказать только одно: это был тот самый человек, которого прошлым вечером показывали по стерео. Его охватило болезненное ощущение, что крошка Джил, похоже, подложила ему мину замедленного действия — обвинение в клевете вполне могло поставить крест на его работе.

— Вы Валентайн Майкл Смит?

— Да.

— Человек с Марса?

— Да.

— Это вас показывали вчера по стерео?

Человек не ответил.

— Не думаю, что он вас понимает, — сказал Тэннер. — Майк, ты помнишь, что вы делали вчера вечером с мистером Дугласом?

На лице молодого человека появилась обиженная гримаса.

— Яркий свет. Больно.

— Да, яркий свет, от которого больно глазам. Мистер Дуглас попросил тебя поздороваться с людьми.

Больной слабо улыбнулся.

— Долго ехал в кресле.

— О'кей, — удовлетворенно кивнул Кэкстон. — Я понял. Майк, с тобой нормально обращаются?

— Да.

— Ты не должен здесь оставаться. Ты можешь ходить?

Тэннер поспешно произнес:

— Видите ли, мистер Кэкстон…

Берквист дотронулся до его руки.

— Я могу ходить… немного. Усталость.

— Я посмотрю, нет ли здесь каталки. Майк, если тебе не хочется здесь оставаться, я доставлю тебя в любое место, куда ты захочешь.

Тэннер стряхнул руку Берквиста и резко произнес:

— Я не могу позволить, чтобы вы беспокоили моего пациента!

— Он свободный человек, разве нет? — осведомился Бен. — Или он узник?

— Конечно, он свободный человек, — заявил Берквист. — Спокойно, доктор. Пусть этот дурак роет себе яму.

— Спасибо, Гил. Ты слышал его, Майк. Ты можешь идти, куда хочешь.

Больной испуганно поглядел на Тэннера:

— Нет! Нет-нет-нет!

— О'кей, о'кей.

— Ну, мистер Берквист, достаточно, — вспылил Тэннер.

— Хорошо, доктор. Бен, достаточно.

— М-м… один, последний вопрос, — Кэкстон крепко призадумался над тем, что ему удалось выудить из сказанного. Пожалуй, Джил ошиблась… но ведь она не могла ошибиться!

— Ладно, но только последний, — снисходительно разрешил Берквист.

— Спасибо. Э… Майк, прошлым вечером мистер Дуглас задал тебе несколько вопросов… — Тот ничего не ответил. — Среди прочего он спросил, что ты думаешь о наших девушках, так?

Лицо больного расплылось в широкой улыбке.

— Так. Майк… где и когда ты видел этих девушек?

Улыбка исчезла. Больной взглянул на Тэннера, тело его напряглось, глаза закатились, он скорчился, словно младенец во чреве матери: колени согнуты, голова опущена, руки на груди.