Убийство по-китайски: Лабиринт

Отойдя от дел, я смог наконец посвятить большую часть моего времени излюбленному занятию — поиску в древних книгах и пыльных архивных записях сведений о знаменитых преступлениях давно минувших дней. Также я завел привычку внимательно прислушиваться к рассказам моих друзей и знакомых, когда, собравшись в чайном домике, они принимались болтать о поразительных старинных делах, распутанных мудрыми знаменитыми судьями былых веков.

Как-то во второй половине дня я прогуливался по Западному парку, любуясь цветами лотоса, которые как раз раскрылись в полную силу. Перейдя по мраморному мостику на небольшой остров в центре пруда, я добрался до харчевни и уселся за свободный столик на открытой веранде. Попивая чай и щелкая сушеные дынные семечки, я любовался темной водой, сплошь покрытой цветущим лотосом. Я рассматривал пеструю толпу и, по свойственной мне привычке, развлекался, пытаясь по облику прохожих отгадать род их занятий и черты характера.

Мой взгляд упал на двух юных красавиц, которые прогуливались, держась за руки. По их сходству я заключил, что они приходятся друг другу сестрами, но при этом очень сильно различаются нравом. Младшая была живой и веселой и постоянно болтала, старшая же, напротив, все время молчала и производила впечатление замкнутой и застенчивой особы. Ее лицо выражало глубокую печаль. Мне показалось, что в ее жизни недавно случилось какое-то большое горе.

Когда девушки растворились в толпе, я заметил, что за ними, стараясь не терять девушек из виду, следовала женщина в возрасте, которая слегка прихрамывала и при ходьбе опиралась на палку. Я решил, что это — компаньонка молодых особ, но когда старуха приблизилась к веранде, я прочел в ее глазах такую злобу, что поспешно перевел взгляд на следовавшую за этим исчадием ада обаятельную молодую пару.

На голове у молодого человека была шапка сюцая, а одежда девушки выдавала в ней замужнюю хозяйку. Они держались порознь, но по взглядам, которыми они обменивались, можно было заключить, что между ними существуют какие-то отношения. Все их поведение говорило о любовной интрижке. Когда они проходили мимо меня, девушка попыталась было взять молодого человека за руку, но тот отрицательно покачал головой.

Окинув взглядом собравшихся на веранде посетителей, я заметил полного, хорошо одетого мужчину, который, как и я, сидел один за столиком. У него было круглое, приятное лицо: по манерам я сразу определил в нем представителя местной знати. Поскольку, судя по всему, человек этот отличался болтливостью, я поспешно опустил глаза, дабы он не принял мое внимание за приглашение к знакомству. Я предпочел бы предаваться размышлениям в одиночестве, и, кроме того, я заметил в его взгляде что-то настораживающее. Я еще подумал, что человек, добродушное лицо которого столь не соответствует его холодному, расчетливому взгляду, вполне способен на чудовищное злодеяние.

Прошло еще немного времени, и я увидел пожилого господина с длинной седой бородой, который медленно поднимался по лестнице, ведущей на веранду. Старик был одет в коричневый халат с широкими рукавами, отороченными черным бархатом, и высокую шапку из черной бязи. Хотя ничто в одежде не указывало на его чин, по всему видно было, что старик занимает высокое положение в обществе. Опершись на свой посох, он обозревал людную веранду проницательным взглядом из-под кустистых седых бровей.

Поскольку с моей стороны было бы крайне невежливо не предложить место такому почтенному старцу, я поспешно поднялся и пригласил незнакомца за свой столик. Он принял приглашение с любезным поклоном. За чаем мы обменялись обычными в таких случаях фразами, из которых я, в частности, узнал, что моего нового знакомого зовут Ди и что он бывший правитель области, ушедший на покой.

Вскоре между нами завязалась душевная беседа. Мой гость оказался человеком высокой учености и изящного вкуса; время летело незаметно, покуда мы беседовали о прозе и поэзии, занимая свой взор созерцанием пестрой толпы гулявших по берегу пруда.

Я обратил внимание, что мой гость говорит с акцентом уроженца провинции Шаньси, поэтому, как только представилась возможность, я спросил его, не родня ли он почтенному семейству Ди из Дайюаня, столицы провинции, которая некогда, во времена династии Тан, дала свету великого Ди Жень-чжи.

Внезапно глаза почтенного старца сердито засверкали. В гневе он принялся теребить ухоженную длинную бороду.