Убийство по-китайски: Лабиринт

— Теперь ты видишь, — презрительно молвил судья, — что мне ведомы все твои черные злодеяния? Отведите его назад в тюрьму!

Вскоре после этого судья закрыл слушание. Цзяо Дай явился в кабинет и сообщил, что все злоумышленники схвачены. На Северной улице Зверолов оказал сопротивление, но старшина Лин одолел его. Судья Ди откинулся на спинку кресла. Попивая из чашки горячий чай, он сказал:

— Ульджин и шестеро уйгуров должны быть доставлены в столицу. Пусть старшина Лин отрядит десять солдат и даст им коней. Если они выедут завтра утром и сменят коней на ближайшей заставе, то за неделю доберутся до столицы. Троих торговцев и солдат буду судить я.

Посмотрев на четырех сыщиков, полукругом сидевших перед ним, судья Ди продолжил с улыбкой:

— Полагаю, схватив зачинщиков, мы подавили мятеж в зародыше!

Цзяо Дай с готовностью кивнул.

— Не следует недооценивать уйгуров в открытом бою. Они отменные всадники, и их луки не ведают промаха. Но для осады укрепленного города у них нет ни умения, ни средств. Не увидев завтра условленного сигнала, они не отважатся напасть!

Судья Ди кивнул.

— Цзяо Дай, — сказал он. — Сделай все же необходимые приготовления на всякий случай.

Устало улыбнувшись, судья прибавил:

— На безделье тут не пожалуешься, друзья мои!

— Когда мы приближались к Ланьфану, — с улыбкой молвил десятник Хун, — ваша честь заметили, что мы столкнемся с необычными делами. Какая верная догадка!

Судья Ди устало провел рукой по лицу.

— Трудно поверить, — сказал он, — что мы прибыли в Ланьфан лишь неделю назад!

Засунув руки в широкие рукава халата, он продолжил:

— Оглядываясь назад, я понимаю, что больше всего меня тревожил не Цзянь Моу, а его таинственный советчик. Было очевидно, что он руководил тираном, поэтому я не мог спать спокойно, пока он оставался на свободе.

— Но как ваша честь узнали, что это — Да Кей? — спросил Дао Гань. — Ведь на это не было никаких указаний!

Судья Ди кивнул.

— Это так, — ответил он. — Мы ничего не знали. Но две подсказки все же имелись. Во-первых, мы знали, что человек этот разбирается во внешних и внутренних делах Поднебесной. Во-вторых, что он живет, скорее всего, неподалеку от усадьбы Цзянь Моу. Признаюсь, сперва я сильно подозревал У Фэна. У достаточно безрассуден, чтобы замыслить подобный план, а его происхождение говорит о том, что он достаточно сведущ в государственных делах, чтобы руководить Цзянь Моу.

— И к тому же, — перебил Хун, — У обожает искусство варваров!

— Именно! — сказал судья Ди. — Однако У живет далеко от усадьбы Цзяня, и мне показалось маловероятным, чтобы ему удавалось по ночам выскальзывать в город незаметно от болтливого хозяина лавки «Вечная весна». И, наконец, беседа Ма Жуна со Звероловом показала, что арест У никак не повлиял на планы заговорщиков.

Судья Ди вынул руки из рукавов и облокотился на стол. Глядя на Цзяо Дая, он продолжал:

— Это ты, Цзяо Дай, подсказал мне разгадку!

Цзяо Дай был потрясен неожиданным заявлением.

— Да, да, — продолжал судья, — именно ты, говоря о нашей вымышленной армии, обронил, что палка — всегда о двух концах. И меня озарила мысль, что тщательные приготовления Да Кея к обороне от варваров означали то, что он сам готовит набег на город! А уж эти подозрения навели меня на мысль, что Да Кей отлично подходит на роль советника Цзянь Моу. Во-первых, он опытен в политике, поскольку вырос в доме одного из величайших царедворцев своего времени. Во-вторых, его дом — совсем рядом с особняком Цзяня, и он легко мог видеть черный флаг, который Цзянь вывешивал в те дни, когда ему был нужен совет. Затем я задал сам себе несколько вопросов. Почему человек, который так боится набегов варваров, покупает себе имение в самой опасной части города — возле Речных Врат? И это при том, что у него уже было другое — в безопасном месте, откуда при малейшей угрозе нетрудно скрыться в горы. И почему Цзянь Моу никак не отомстил за то, что Да Кей увел у него лучшего учителя фехтования? На все это мог быть только один ответ: Да Кей и был советником Цзянь Моу, именно ему принадлежал план создания независимого княжества здесь на границе. И, наконец, Цзянь Моу сказал мне об этом самолично!

— Когда же, ваша честь? — воскликнули в один голос десятник Хун и Ма Жун. Дао Гань и Цзяо Дай молча смотрели на судью изумленными глазами.

— Когда Цзянь Моу умирал, — сказал он, — нам всем показалось, что он простонал «да»… Как я мог не догадаться! Человек умирает, с трудом шевелит языком, пытается сказать самое главное. В данном случае — имя убийцы начальника Баня. А именно — Да Кея!