Одиссей покидает Итаку

Однако судьба или политическая практика тех дней срежиссировали иначе. В проходе вдруг появился вальяжный, несмотря на колесный образ жизни, директор ресторана и хорошо поставленным голосом уважающего себя лакея попросил товарищей пассажиров рассчитаться и освободить помещение, так как сейчас состоится спецобслуживание. Почти тут же подошел официант. Рычагов полез было в карман, но Берестов его остановил.

– Вы, уважаемый, нам не мешайте, – сказал он официанту. – Мы еще не поужинали. Принесите лучше еще по сто коньячку к кофе.

– Не могу, – сочувственно сказал официант. Клиенты ему нравились, хотя он, конечно, не мог знать, кто они такие: Берестин пришел в ресторан в гимнастерке без знаков различия, как тогда ходила тьма ответственных и полуответственных работников, а Рычагов поверх белой рубашки с галстуком надел легкую кожаную куртку, еще испанскую, и тоже выглядел то ли гэвээфовцем, то ли вообще не поймешь кем. – Прошу рассчитаться.

– Пригласите директора.

Директор явился. С лицом хотя и почтительным, но также и хамоватым, по причине той воли и власти, что сейчас стояла за ним.

– Товарищи, попрошу. Не обостряйте. Если не догуляли, возьмите с собой. И приходите завтра. Рады будем обслужить. А сейчас попрошу.

– Не свадьбу же вы тут собираетесь играть? У вас тридцать восемь мест, а нас двое. Как-нибудь поместимся. – Берестин старался говорить вежливо и даже изобразил некое заискивание. Но директор закаменел.

– Попрошу, иначе могут быть серьезные неприятности.

– Ну-ну! – Берестину стало интересно, и он увидел, что и Рычагов заиграл желваками. Не понравилось ему, только что вдохнувшему свободы, вновь почувствовать некий аромат произвола. – В таком случае, уважаемый, оставьте нас. Мы свои права знаем…

Слова о правах прозвучали дико для директора. Он резко повернулся и исчез.

– Что тут они затевают? – спросил Рычагов.

– Вот сейчас и посмотрим.

Действительно, буквально через минуту по вагону словно пронесся леденящий ветер. Скрипя заказными сапогами, отсвечивая рубином шпал, глядя сверляще, возле столика возник старший лейтенант госбезопасности.

– Хотите больших неприятностей? – резким, жестяным голосом спросил он, явно привыкший, что сам факт его появления вселяет, как минимум, трепет.

– Нет, – честно ответил Берестин.

– А будут.

– Отчего же?

– Вам приказано!

– Нам ничего не приказано. И не может быть приказано, потому что здесь ресторан, а не Лубянка. Это к слову. Нас попросили. Мы не снизошли. Что дальше?

Чекист, похоже, обалдел от невиданной наглости. И, возможно, даже в чем-то усомнился. Но поскольку к тонким душевным движениям не привык, то быстро взял себя в руки.

– Предъявите документы!

– Знаете, лейтенант, не мешайте нам. Идите, займитесь делом. – Берестин отвернулся от него и взял за ножку бокал.

Очевидно, чекист попал в ситуацию, выходящую за пределы его компетенции. И убыл – за консультацией или подкреплением.

– Может, не стоит, товарищ командарм? – осторожно спросил Рычагов.

– Ничего, сиди и не вмешивайся.

События развивались. Вновь появился давешний старлей – в сопровождении капитана того же ведомства и еще какого-то штатского.

– Вот, – торжественно сообщил старлейт, указывая на Берестина.

Капитан был моложе, но строже. И либеральничать не намеревался.

– Встать! Вы задержаны!

– О! Это интересно. Ваши полномочия?

Капитан положил руку на кобуру.

– Остальное – у меня в купе. Прошу!

Под конвоем Берестин с Рычаговым вышли в коридор, через гремящую площадку перешли в соседний вагон, и капитан довольно грубо втолкнул Алексея в полуоткрытую дверь.

– А теперь – документы!

Алексей спокойно протянул удостоверение. И с удовольствием смотрел, как капитан его раскрывает. Челюсть у него не отвисла, но глаза округлились.

– Товарищ командарм…

– Всем выйти! – резко сказал Берестин. Никто ничего не понял, но вид капитана словно вымел остальных из купе.

– Товарищ командующий… Я не знал, меня не предупредили…

– Фамилия, должность?

– Капитан Лавров, старший уполномоченный при протокольном отделе НКВД.

– Ну и что? Что за цирк вы устроили?

– В поезде едет немецкая военная делегация. По программе у них ужин.

– Сколько их?

– Четыре человека.

– И ради этого вы позволили себе?!

– Товарищ командующий, я не знал… Мне приказано обеспечить условия и не допустить…