Одиссей покидает Итаку

Однако речь сейчас пойдет не об этом.

Мы наконец собрались вместе, живые и здоровые, что по меньшей мере удивительно. Сашку тоже вылечили в одночасье, да у него всего-то и оказался перелом позвоночника и разрыв почки – сущий пустяк для форзейлевской медицины.

Забавным оказалось то, что, собравшись вместе, мы никак не могли разобраться, кто сколько прожил локального времени. Пришлось обратиться за помощью к Антону. Он рассчитал и каждому выдал карточки, вроде тех, что используются для учета суммарных доз радиации.

Вообще первые дни после победы протекали во взвинченно-эйфорической атмосфере. На то и победа.

Даже погоду нам Антон обеспечил штучную. А может, и само так получилось. Я по рассказам Воронцова воображал, что тут все время туман и дожди, но к нашему возвращению наступила настоящая картинно-золотая осень. Мягкая синева моря и неба, густая зелень можжевельника, красные листья канадских кленов, все оттенки желтого цвета дубовых рощ и вересковых полей… Сказка.

Мы с Ириной впервые вышли за ограду Замка на второй день после моего с Алексеем возвращения, медленно пошли к ближайшим холмам.

Наконец-то она стала по-настоящему спокойна. Я не помнил ее такой с самого семьдесят пятого – года нашего знакомства. Все наконец решилось, исчезла мучительная раздвоенность, теперь она только землянка, никаких пришельцев вообще не было в нынешней реальности. Живи и радуйся. Она даже помолодела, так мне показалось.

Но уже через полчаса я ощутил в ее отношении ко мне тщательно скрываемый холодок. И не стал делать вид, что этого не замечаю.

– Что, Ирок, начинаем пятый круг?

– Ты о чем? – вроде бы удивилась она.

– Разве неясно? Четыре варианта отношений мы пережили. Семьдесят пятый – семьдесят шестой, потом лето восьмидесятого, прошлые зима-лето, от пропажи Берестина до ухода на Валгаллу, сама Валгалла, и вот теперь… Помнишь, что ты мне пообещала?

– Я помню, а ты? Ты хорошо все помнишь?

– Безусловно. Супостата мы одолели, главное условие выполнено. Я от своего предложения не отказываюсь. Кольца и шампанское за мной. Осталось решить насчет платья и фаты…

Она остановилась, прислонилась спиной к раздвоенному стволу молодого клена.

– Мне бы радоваться сейчас, на шею тебе броситься… А вместо этого плакать хочется. Нет, ты не думай, я счастлива. Ты думаешь, ты не изменился?

– С чего вдруг? – спросил я, но сам понимал, что она и сейчас права.

– Ты знаешь. Разве сможешь ты жить теперь как все нормальные люди? Иметь свой дом, семью? Работать, детей воспитывать?

Я вздохнул. Уж точно. Отравлены мы навсегда. Оно и раньше плохо получалось – делать вид, что все вокруг нормально и «все действительное разумно», а уж теперь…

– А хоть и так, Ириша? Все равно же мы будем вместе. Пусть здесь или на планете у Антона – он ведь приглашал, или с ребятами отправимся двадцать третий век искать.

– Вот именно. С ребятами… Нас одиннадцать человек здесь. И как ты все дальнейшее представляешь, если нам придется до смерти друг возле друга держаться? Олег с Ларисой, Дмитрий с Наташей, у них проще. А с Алексеем как быть? И еще Альба, она с тебя глаз не сводит, уверена, что рано или поздно тебя отобьет… – покачала головой, улыбнулась грустно.

– У нее пройдет, молодая… – только и нашел я что ответить.

– Я тоже была молодая, однако не прошло.

– Слушай! – вдруг сорвался я. – Так что, всю жизнь и будем по сторонам озираться, как бы невзначай не обидеть кого? С Алексеем это твоя проблема, нужно ли было ему что-то обещать…

– Видишь, как плохо. Еще ничего не решили, а ты уже готов в нем чуть ли не врага видеть. Давай подождем… немного. Ведь больше ждали.

Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке, как часто делала раньше. Я чуть было не отстранился, но вовремя опомнился. Она-то в чем виновата?

Но этот чисто личный эпизод как-то разрядил обстановку. Видимо, подобную же беседу она провела и с Берестиным, на ближайшее время обеспечив мир и спокойствие.

Да и Антон, как радушный хозяин, делал все, чтобы мы чувствовали себя в его владениях, как на фешенебельном курорте, тем более что возможности у него для этого имелись.

Каждого из нас такое положение вполне устраивало, ведь даже между собой мы инстинктивно избегали разговоров о будущем.