Пещера

На то, чтобы открутить крышку с защитой от детей, у Джейсона ушла целая минута, после чего он вытряхнул на ладонь две маленькие таблетки.

Глаза ученого вновь открылись.

— Молодец, мальчик… — Его голос звучал странно и пугающе, как будто он был говорящей куклой или чревовещателем. — Положи мне… под… язык…

Джейсон засунул таблетки доктору в рот и смотрел, как тот ворочает языком, пристраивая их. Покончив с этим, Блейкли закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Осторожно положив руку доктора, Джейсон возблагодарил Бога, если, конечно, тот мог слышать благодарности, исходившие из такого глубокого подземелья. И тут же едва не закричал от страха, когда прямо позади него прозвучал голос:

— Джейсон? Боже мой, что случилось?

Мальчик резко обернулся и увидел перед собой знакомое лицо. Лицо женщины было перепачкано пылью, вокруг глаз залегли глубокие тени, но все равно Джейсону показалось, что ничего прекраснее он не видел никогда в жизни.

— Линда!

Мальчик вскочил и бросился ей на шею. Вцепившись в нее, как в спасательный круг, он уткнулся носом в ее шею и заплакал, трясясь всем телом, выплескивая вместе со слезами весь страх и усталость, скопившиеся в его душе за два последних дня.

— О, Джейсон! — говорила она, ласково гладя его по волосам. — Ты цел! Какое счастье!

А Джейсон плакал и не мог остановиться. Сейчас он не променял бы ворот измазанной грязью куртки Линды ни на какие сокровища мира.

А затем прозвучал голос с сильным восточным акцентом. Джейсон открыл заплаканные глаза, и первое, что он увидел, был ствол пистолета в руке египтянина. Мальчик еще крепче сжался в руках Линды.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — спросил Халид.

Часть четвертая

Барабаны и смерть

21

После безумного вопля Эшли мохнатая лапа сжала ее голень еще сильнее. Что это за чертовщина?!

Эшли отпрыгнула в сторону, дернула ногой и вырвала ее из жуткого живого капкана. При этом она столкнулась с Беном, и пистолет в его руке непроизвольно выстрелил. Они лишились одного бесценного патрона из остававшихся трех.

— Что ты творишь, женщина? — возмущенно завопил Бен, толкая ее и не сводя глаз со стаи похожих на волков существ, скребущих когтями землю.

— Там, в «червоточине», что-то есть! Оно меня с-схватило!

Бен бросил быстрый взгляд на отверстие в стене, но ничего не увидел.

— Я ничего не… Мать честная! — Теперь и Бен, словно ужаленный, отпрыгнул от дыры, из которой появилось нечто непонятное. — Твою мать!

Эшли сначала показалось, что это ребенок — голый и покрытый грязью, но, когда существо выпрямилось и повернулось к ней, она поняла, что ошиблась, и сделала еще один шаг назад.

Оно было около четырех футов роста, согнутое и раздетое, причем вид его гениталий говорил о том, что оно определенно мужского пола. Длинные грязные волосы были стянуты на лбу кожаным шнурком, а грудь и конечности покрыты грубой свалявшейся шерстью.

Первой мыслью Эшли было то, что перед ней — оживший представитель гоминид, человекообразный. Возможно, какой-нибудь карликовый неандерталец. В пользу такого предположения говорили тяжелые надбровные дуги, глубоко под которыми прятались маленькие глазки, широкий приплюснутый нос, направленный в ее сторону и усердно нюхавший воздух, выступающая нижняя челюсть и характерные верхнечелюстные кости, которые придавали его лицу — или морде? — сходство с бульдогом.

Однако в целом это нюхающее и скверно пахнущее существо не соответствовало ни одному типу известных ей как современных, так и ископаемых (а последних Эшли изучила вдоль и поперек) человекообразных. Его ближайшим родственником мог бы быть австралопитек, но все же существо, стоявшее перед ней сейчас, очень сильно отличалось от ископаемых высших приматов, кости которых были впервые обнаружены в пустыне Калахари. Оно было не таким неуклюжим и громоздким, его покрытые шерстью чуть заостренные уши чутко реагировали на любой звук, настороженно двигаясь в двух плоскостях.

Внезапно существо шагнуло в их направлении.

Бен поднял пистолет.

Увидев блестящий предмет в руке незнакомца, существо повернулось к непонятным животным, открыло рот, усеянный острыми зубами, и, махнув на них мускулистой рукой, прокричало:

— Ункх! Ункх!

Страшные звери, словно цирковые собачки по команде, дружно развернулись и исчезли в зарослях высокой травы. Затем мохнатый дрессировщик повернулся к Бену и сложил руки на груди.