Формула одиночества

Игорь в скрюченной позе лежал между задними сиденьями. Сверху на нем, держа автоматы на изготовку, устроились два бандита. Женщин и Вадика усадили на средние сиденья. Мальчика трясло. Он вел себя, как сомнамбула, и не сопротивлялся, когда Марина прижала его голову к груди, чтобы он не видел, как бандиты, взяв за руки и за ноги тела его родителей, раскачали и сбросили их в пропасть. Та же участь постигла и Костика. Он был жив, когда бандиты подтащили его к краю, и отчаянно вскрикнул, падая в пропасть. Сабрина громко икнула от страха и повалилась без чувств на Марину и Вадика...

Бандиты, возбужденно перекликаясь и оттирая руки от крови травой и носовыми платками, направились к «уазику». Дождь уже хлестал вовсю. Порывы ветра трепали кроны, гнули и раскачивали деревья. В темных недрах туч то и дело вспыхивали молнии и басовито грохотал гром. В сполохах небесного огня Марина наконец пересчитала бандитов. Их было шестеро, а ей показалось, что не меньше сотни демонов...

Глава 11

На руках у Арсена имелся автомат и уйма прочего оружия: нож спецназа, несколько гранат, пистолет «ПМ», даже рюкзак с упакованной в него резиновой лодкой, но он был бессилен что-то предпринять, даже тогда, когда «партизаны» убили Жору и Галину. Он знал, что у этих типов нет ни чести, ни совести. И стоит ему открыть стрельбу, они тотчас прикроются пленниками, выберут удобную позицию и начнут отстреливаться. А с наступлением темноты уйдут в нужном им направлении, прихватив с собой женщин. Конечно, если те не погибнут в перестрелке. Но даже если Марина и Сабрина останутся живы, то их участи не позавидуешь. Переход по горам ночью, сквозь дождь и непроходимые дебри измотает женщин до полусмерти. А на первом же биваке их изнасилуют по очереди. Затем в худшем случае оставят среди камней на медленную и мучительную смерть, в лучшем – пристрелят, как ненужную обузу.

Во время войны Арсен не раз видел, что вытворяли бравые грузинские воины с захваченными женщинами: абхазками, русскими, армянками, гречанками... Юной школьнице сломали позвоночник после того, как три дня подряд ее насиловали двадцать грузинских гвардейцев, а затем еще живую выбросили из окна. В его памяти до сих пор звучали крики радистки Нади, которой те же гвардейцы отрезали грудь и прострелили руки и ноги, включив при этом рацию, вместе с которой Надю захватили в плен. Эти крики слышали более сотни бойцов: среди них три десятка русских парней-добровольцев и чеченцев из Грозного. Нетрудно представить, в каком они были состоянии, когда ночью пошли в атаку на грузинские позиции. Пленных не брали! И разве можно обвинять этих людей в нарушении каких-то конвенций и соглашений? Запах крови – сильнейший наркотик, способный помутить самый стойкий разум, самый здравый рассудок. Особенно если сердце испепеляет ненависть к насильникам и убийцам...

Прежде чем свернуть шею Гоги, Арсен устроил ему короткий допрос с пристрастием. Жора оказался прав. Это была диверсионная группа, хорошо подготовленная и состоявшая из настоящих отморозков. В их задачу входил подрыв железной дороги и ликвидация двух военных складов близ Гагры и Гудауты, а также теракт в Пицунде, чтобы отпугнуть отдыхающих и сорвать курортный сезон. Пятеро из семи диверсантов являлись наемниками. Они воевали против абхазов в начале девяностых, а затем против федералов в Чечне. И это была их третья ходка в Абхазию. В первую они пытались взорвать мост на реке Гумиста близ Сухуми, но неудачно. Банду обнаружили, обстреляли, и она едва унесла ноги в Кодорское ущелье. Во время второй вылазки в Гальский район близ границы с Грузией они подорвали милицейскую машину. Погибли два милиционера. Правда, бандитам опять удалось скрыться, но они потеряли своего командира – свана по кличке Гордец. Теперь их командиром был Гиви. Гоги не знал его имени, только кличку Коршун. Но Арсену не нужна была фамилия Гиви. Он помнил Коршуна с войны. Ведь не только Игорь, но и Арсен был кровным врагом Гиви и его брата Автандила.

В девяносто третьем во время боев за Сухуми Игорь и Арсен в составе разведгруппы – в нее входили еще три русских добровольца и отец Лаврентий, бывший настоятель православного храма близ Гудауты, – без единого выстрела захватили штаб одного из грузинских формирований в пригороде столицы Абхазии.

На обратном пути на узкой горной тропе их встретили сваны. Сначала они открыли огонь, а затем с боевыми криками бросились в атаку. Завязалась рукопашная. Сванов было в три раза больше. Воевали они отчаянно, а от запаха крови и вовсе обезумели. Дрались ножами и всем, что подвернулось под руку, но бойцы Арсена отбились и вывели пленных из-под огня почти без потерь. Правда, пришлось пристрелить одного, самого молодого, по имени Каха. Обкурившись «планом», то есть марихуаной, он потерял чувство реальности, кинулся на отца Лаврентия и вцепился зубами ему в горло. Еще мгновение, и Каха прокусил бы Лавру сонную артерию...