Формула одиночества

– Больше всего на свете я боюсь потерять Лавра. Первый раз в жизни мне хочется просто смотреть на него, разговаривать, смеяться, а вот остальное... – Она махнула рукой и поморщилась. – Остальное для меня неважно. Если он не захочет, пусть так и будет! Тогда я попрошусь присматривать за коровами. Когда-то у меня неплохо это получалось.

– Ну, за коровами он вряд ли позволит тебе ухаживать. – Марина улыбнулась и поднялась со скамейки. – Кажется, не только беспокойство о твоей ране заставило его притормозить твой отъезд.

– Ты думаешь? – робко справилась Сабрина и покраснела. – Господи, как он мне нравится, ты не представляешь! – И быстро перекрестилась на иконы в углу столовой. – Боже, я на все-все готова! Только оставь меня здесь!

– А как же твоя работа в Москве? – осторожно поинтересовалась Марина. – Ты готова все бросить ради жизни в этой глуши? А вдруг через месяц ты захочешь вернуться в Москву?

Но Сабрина на этот раз проявила, казалось, несвойственное ей благоразумие.

– Вот по этой причине я не хочу торопить события, чтобы не рвать потом душу себе и Лавру.

Она сказала это очень серьезно, без прежних ужимок и ухмылок. И Марина поверила, что у Сабрины, вернее Светланы, все в будущем сложится отлично. Чего не могла сказать о себе! И Светлана, видно, поняла, что ее мучит.

– Дурочка! – сказала она весело. – Беги за ним! – И не сдержалась, игриво подмигнула Марине. – Круто ты попала, подруга! Говорила я тебе, не зарекайся!

Глава 17

– Домашний очаг, потушенный мужем, можно восстановить, но домашний очаг, потушенный женой, восстановить нельзя, – глубокомысленно заметил Славик, и Марина оторвалась от созерцания бежавшей под колеса серой ленты шоссе.

Она сидела на заднем сиденье и особо не прислушивалась к разговору, который вели Славик и банкир. Она уже отметила любовь Славика к философским рассуждениям, а обида Костика на жизнь и на Сабрину повергла банкира в меланхолию и вызвала настоящий приступ болтливости. Вещал он с мрачным видом, брезгливо скривив губы, и Марина удивилась столь быстрому превращению бодрого и слегка суетливого толстячка, немного простоватого и даже наивного, в высокомерного и заносчивого индюка, который презрительно цедил сквозь зубы:

– О чем вы говорите, Станислав? Таких девок, как Светлана, не берут в жены. Ими пользуются некоторое время, а потом выгоняют взашей. Эта профурсетка сломает жизнь вашему Лавру. Неужели вы не поняли, что Светлана – примитивная проститутка? Любительница тратить чужие деньги!

– Константин, заткнись! – Марина почувствовала, что сейчас взорвется. Все, что кипело внутри, пенилось и бурлило в ней все эти дни, вдруг вырвалось наружу.

– Закрой свой рот! – повторила она уже тоном выше, ничуть не заботясь, как выглядит со стороны. А смотрелась она, видно, разъяренной фурией, потому что заметила в зеркале заднего вида, с каким недоумением уставился на нее Славик. Но Марину понесло, и она уже не могла остановиться.

– Лавр разберется, что к чему, без тебя. А ты ведешь себя, как старая, выжившая из ума сплетница! – почти кричала она, не замечая, что сидевший рядом Вадик испуганно взирает на нее. – Любитель молоденьких девочек! Посмотри на свою физиономию! Или решил, что все в этом мире покупается и продается?

Костик презрительно скривился:

– Ты жалеешь, что купили не тебя? Так я готов заплатить, и даже больше, чем за Светлану.

– Ты, морда банкирская! – неожиданно выкрикнул Вадик. – Заткни пасть! Ты ее мизинца не стоишь! И Светку не трогай! А то я тебя выброшу из машины!

– О, еще один заступник проклюнулся! – Банкир обернулся и с неприкрытой злостью посмотрел на мальчика. – Мало того что вчера меня чуть не прикончили, так сегодня уже раз двадцать оскорбили. Чтоб я когда-нибудь поехал отдыхать в Абхазию! И всем друзьям закажу...

Славик неожиданно резко затормозил, и банкир, резко качнувшись вперед, проглотил окончание фразы.

– Что такое? – заорал он. – Не дрова везешь!

Славик вышел из машины и открыл дверцу со стороны банкира.

– Выходи, – сказал он спокойно, но глаза его сузились от гнева. – Я тебе не личный водитель, чтобы выслушивать твои паршивые речи. Добирайся до Гагры как можешь!

– Но Арсен и Игорь велели доставить меня в город! Как ты смеешь? – взвился банкир. – Эта идиотка, – кивнул он на Марину, – орала на меня, как сумасшедшая, а я должен топать до города на своих двоих? Я буду жаловаться! Прокурору! В милицию! Президенту! У меня длинные руки, я вас достану где угодно! – Банкир прижал руку к груди и откинулся на спинку сиденья. – У меня больное сердце. У меня побои, опасные для жизни. Если я сдохну в этом драндулете...