Кладбище

Моя улыбка гаснет сама собой, но усилием воли я заставляю себя улыбаться еще шире.

— Кстати, Майкл, как твои руки? Надеюсь, тебе удобно? Наверное, легкие уже болят, а?.. Впрочем, все остальное наверняка болит еще сильнее, так что ты мог и не заметить. Но ты заметишь, это я тебе обещаю. Немного позднее мы привяжем тебя повыше, чтобы ты не доставал ногами до пола. Это произойдет уже сегодня вечером, после того как я выдавлю тебе глаза и кастрирую. Не сейчас, Майкл, нет. Позже. Видишь, я нисколько не тороплюсь. Времени у меня достаточно. Подумай об этом на досуге, Майкл. Просто подумай.

Он похлопывает меня по щеке, зевает и переходит к Питеру.

— Ну, а как твои дела, мой юный друг? Как поживаешь? Небось рад, что у тебя появилась компания? Ну-ка, дай я вытащу эту штуку у тебя изо рта... Вот так. Так-то лучше, верно? Сейчас девочки принесут тебе ужин, но ты не должен с ними разговаривать, понятно? Одно только слово, и я вырежу у тебя изо рта твой английский язык. Кивни, если понял.

Питер кивает.

— Вот и хорошо. Ну все, будь осторожен. И ты тоже, Майкл. До встречи.

Трахнутый идет к двери, открывает ее, медлит на пороге. Солнце успело сесть, но я вижу, что от дома к коптильне кто-то идет. Я различаю двоих. Неужели одна из них — она? Меня долго били по голове, так что с моими глазами, наверное, что-то случилось, к тому же снаружи уже довольно темно, и, чтобы хоть что-то рассмотреть, мне приходится изо всех сил напрягать зрение. Да, это она. Вот она поднимает руку и подносит к губам пальцы. Что-то блестит в полутьме. А-а, это крошечное золотое распятие, которое висит у нее на шее на цепочке. Подходящий момент она выбрала, чтобы черпать утешение в религии. И все равно она нервничает. Ее грудь тяжело вздымается, будто ей душно и жарко в просторном коричневом свитере.

Трахнутый закрывает дверь. Но я все равно видел их. Видел ее. Видел, как она несет еду Питеру.

Я хочу ей кое-что сказать. И скажу, несмотря ни на что.

Кит, конец света настанет сегодня.

Не смотри на небеса в поисках его приближения.

И твое распятие не защитит тебя.

Она — на полу.

Если только я до нее дотянусь...

Я обязательно до нее дотянусь.

Кит, сладкая моя, тебе непременно надо было прочесть «Путешествие Брендана», хотя бы в качестве инструкции «Как не потерять лицо в преддверии Апокалипсиса». Да, сладкая, конец света настанет сегодня — во всяком случае, для одного из нас. Поверни ручку. Поверни ручку и открой дверь...

Дверь открывается в третий раз, и на сцене появляется еще один персонаж трагедии. На ее свитере и волосах блестят снежинки. Сентябрьский снег — редкое чудо. Мы будто вдруг оказываемся в одном из стихотворений Фроста — если, конечно, не считать скорой смерти двух заложников в старом сарае.

Следом за Кит в коптильню входит Соня. У нее в руках поднос. Она не закрывает дверь, и морозный воздух касается моих ран подобно целительному бальзаму. Кит поворачивается, чтобы включить свет, но он уже горит, и она неловко замирает. Ни она, ни Соня даже не смотрят в мою сторону.

— Привет, девочки. Помните меня? — шепчу я распухшими губами.

Она не хочет поворачиваться, но все-таки поворачивается. И все рушится. Ее лицо, белизна рук... На мгновение мне кажется, что она вот-вот потеряет сознание, но каким-то чудом ей удается справиться с собой. Вернее, не чудом. Я знаю это заклинание. Поделом ему, твердишь ты. Поделом... Он предал нас, так ему и надо...

Соня дает Питеру глотнуть воды и начинает кормить его из тарелки.

— Соня, пожалуйста... Я умираю от жажды! — говорю я.

Я вижу, как дрожит ее рука, но она игнорирует мою просьбу. Бросает в мою сторону лишь один быстрый взгляд и снова возвращается к своему делу. Но Соня меня не интересует, и не о ней я забочусь. Ей уже не вырваться; она окунулась в дела Джерри с головой и успела смириться с тем, что путь, на который она ступила, ведет в ад. Если у нее и были сомнения, то Джерри наверняка утешил ее, процитировав соответствующие строки из «Энеиды», и она окончательно успокоилась.

Я перехватываю еще один Сонин взгляд, но она смотрит сквозь меня, сонно и глупо моргая.

Кажется, я ошибся. Соня не смирилась, она пьяна или наглоталась успокаивающих таблеток. Теперь она ничего не чувствует и ей все равно.

Как бы там ни было, мне плевать на Соню. Не она мне нужна.

Кит делает шаг в мою сторону.

— Привет, Кит.

— При-вет, — отвечает она каким-то не своим голосом. Это почти шепот. Мышь и та пищит громче.