Кладбище

— Просто ты мне очень понравился, — говорю я. — Вот я и не смог устоять.

— Да, я слышал, что ты — наглый сукин сын, Форсайт. Не пойму только, с чего ты взял, будто тебе по силам справиться и с нами? Темного ты завалил, этого у тебя не отнимешь, но вот с нами тебе не повезло. А знаешь почему? Да потому что ты взялся рубить дерево не по себе.

— Никто даже не упомянул, что у него только одна нога. Это же какая примета!.. Не понимаю, почему о ней забыли?! И волосы у него теперь другого цвета, — задумчиво тянет Джерри.

Я молчу.

— Даже не верится! Вот ведь что эти долбаные федералы вытворяют! — добавляет он заплетающимся языком и делает хороший глоток из фляжки.

Я боюсь. Боюсь, что они выпили достаточно много и теперь им хватит смелости меня прикончить.

— Надо это обсудить, да, Джерри? — предлагает Трахнутый.

У Джерри на лице появляется растерянное, даже обиженное выражение, но, поразмыслив, он кивает.

— Дай-ка я вмажу ему еще разок для ровного счета, — говорит Трахнутый и бьет меня ногой в живот. Он абсолютно не сдерживается, и удар получается очень сильным. Я кашляю, сплевываю кровь и слизь. В груди у меня что-то хрипит, голова кружится от боли. Кажется, еще немного, и я все-таки потеряю сознание.

— Пошли, — говорит Джерри. — Выпьем еще по маленькой и поговорим.

— Подожди, — качает головой Трахнутый. — Хочу проучить его за Темного.

С этими словами он достает из заднего кармана свою маленькую зеленую коробочку и вынимает нож с тонким и узким лезвием.

— Слушай меня, жалкий ублюдок! Ты расскажешь нам все с самого начала, не то тебе придется пожалеть, что твоя потаскуха-мать родила тебя на свет! — шипит Трахнутый.

И вонзает в меня нож. Острое холодное лезвие режет плоть как масло, и я корчусь от невыносимой боли. Не спеша, уверенно Трахнутый в нескольких местах надрезает мне кожу на груди. Вид у него такой, словно он проделывал это уже сотни раз. Нож легко рассекает мясо и сосуды, то и дело уходя глубже, чем нужно. Трахнутый кашляет, как старик, протягивает худую, с желтыми ногтями руку и, резким движением оторвав от моей груди окровавленный лоскут кожи, подносит его к моим глазам.

Кто-то кричит.

Это я кричу.

Эхо моего крика, отразившись от бревенчатых стен, возвращается ко мне. Я кричу. Жадно хватаю ртом воздух и снова кричу. Наконец я прикусываю язык, чтобы остановиться, чтобы замолчать. Только тогда мне удается слегка перевести дух.

Мы глядим друг на друга.

Мы — на двух концах линии тьмы, и нас ничто не разделяет. Ничто!

Ни презрение, ни гнев, ни месть, ни ярость. Ничто. Только грязно-желтый свет, только странное спокойствие и тишина, в которой слышится наше неровное дыхание.

Трахнутый не выдерживает первым. Раздраженным движением он отшвыривает в сторону кусок моей кожи. Он, словно гроссмейстер, читает ситуацию и видит, что мой дух еще не сломлен. Нет, не так. Это он до сих пор не сумел сломить меня. С досады он хватает за спинку старый деревянный стул и, широко размахнувшись, бьет меня по ногам. Стул разлетается в щепки. От боли я резко дергаюсь, в который уже раз за сегодня стараясь не потерять сознание.

— Сейчас нам пора идти, но мы вернемся, — обещает Трахнутый.

И швыряет обломки стула на пол.

Деревянная перекладина задевает разбитую бутылку из-под коки, которая, негромко звякнув, подкатывается прямо к моим ногам.

— Да, мы вернемся и приведем с собой Соню и Кит, чтобы они тоже попробовали на тебе свои силы. Вот тогда ты нам все расскажешь. Мы поступим с тобой не так, как с твоей начальницей из Ньюберипорта, нет! Мы не станем торопиться и сделаем все как следует — с чувством, с толком, с расстановкой, но попозже. Джерри, Джеки, пошли... Пора промочить горло.

Трахнутый плюет на меня, промахивается, поворачивается и выходит, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Он вернется. Я знаю это и в течение минуты или двух дрожу от ужаса. Справиться с собой я не в силах. Наконец перевожу дух и медленно считаю про себя до десяти, до двадцати, до ста.

Напоминаю себе: это моя последняя ночь, и мне нельзя бояться.

Страх мой враг.

Боль мой союзник.

Страх — враг.

И на полу — разбитая стеклянная бутылка, на которую никто не обратил внимания.

12. Кладбище

Мне возвращают мои доспехи, извлеченные со дна моря. Дают в руки какое-то импровизированное оружие. Иди и отплати им той же монетой, говорят мне. Вода обжигает. Воздух комком застревает в горле. В мою залитую лунным светом хижину входит Кит.