Лед и пламя Тартара

Пока Ирка лихорадочно соображала, нет ли в этом какого-то тайного смысла или скрытой аллегории (ну там яблоко как символ целостности и единства мира, а бутерброд как символ... м-да... ну, скажем, единства трех философских начал: колбасы, масла и хлеба?!), Бэтла тоже исчезла.

Антигон, в отличие от Багрова не имевший ни малейшего желания общаться со своими – хм... – коллегами, минут десять назад улизнул в соседнюю комнату, якобы для того, чтобы поставить чайник. Когда Антигон вернулся, ни одной из двенадцати валькирий и ни одного оруженосца в комнате уже не было.

Ирка стояла в трех шагах от стола. Багров заканчивал очерчивать круг для телепортаций. Засуетившись, кикимор уронил чайник и, поспешно впрыгнув в круг, остановился рядом с хозяйкой.

Глава 9

ГАДСКОЕ ГАДСТВО КАК СИНДРОМ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ

Coram me tecum eadem haec agere saepe conantem deterruit pudor quidam paene subrusticus, quae nunc exprimam absens audacious, epistola enin non erubescit (При встречах с тобой мне часто хотелось сказать тебе об этом, но меня удерживал какой-то едва не дикарский стыд; теперь, находясь вдали, я буду более откровенен – ведь письмо не краснеет (лат.). – Обращение Цицерона к историку Лукцию с просьбой прославить его имя в своих сочинениях.)

Цицерон

Дафне повезло меньше, чем Мефу. После телепортации Буслаев и Гюльнара оказались сразу у ангара скульпторов, Дафна же материализовалась в двух шагах от охранника, истуканом торчавшего у единственных ворот бетонного забора. В выборе места материализации наверняка не обошлось без лукавого участия Гюльнары.

Охранник, здоровенный мужик в черном костюме, ощутимо страдал от двух вещей: от скуки и от наличия галстука. В правом ухе у него красовался наушник рации. Когда Даф попыталась пройти на территорию, он заступил ей путь и лениво мотнул головой. Топай, мол, отсюда. Не положено.

Вообще-то стоять на воротах не его обязанность. Он был водителем и телохранителем человека, которому принадлежала вся территория. Полчаса назад они подъехали к воротам и обнаружили, что оба сторожа в будке годны только на просмотр советских мультиков. Даже попав под грозные очи, сторожа не оправдывались, а лишь мычали с сакральной таинственностью. В результате сторожа были отправлены проспаться, а телохранитель временно оставлен караулить ворота.

– Ты что, не поняла, подруга? Нельзя сюда! – повторил охранник.

Даф испытала обиду. Совсем недавно ей достаточно было поднести к губам флейту, и ее пропустили бы куда угодно, хоть в Кремль. Теперь же она не могла ничего. Но все же Даф взяла себя в руки и решила действовать другими методами.

– Доброе утро! – поздоровалась с охранником Дафна, одаривая его улыбкой щенячьей радости.

В общем реестре улыбок это была улыбка № 9.7. Цифра «семь» после точки означала модификацию: нейтрально приветливая без заигрывающего подтекста.

Охранник в ответ изобразил губами нечто вроде судороги. Улыбаться он не умел. Умел только гоготать, но и то не на работе. Тщетно прождав хоть какого-то ответа, Даф посмотрела на солнце и хлопнула себя ладонью по лбу.

– Простите, я такая ужасная дура! Конечно, уже добрый день!

– Че? – не включился охранник.

– Ну как же! Вы мне не ответили, потому что уже не утро, а день! – пояснила Даф.

Охранника это не впечатлило.

– Да плевать мне, что день! Хоть вечер.

Видя, что и здесь она зашла в тупик, Даф поспешно принялась искать другую тему для разговора.

– Меня, знаете, один вопрос давно интересует. Можно задать?

– Ну! – сказал охранник.

Даф торопливо принялась придумывать вопрос.

– Э-э... Вам не обидно, когда кого-то зовут точно так же, как вас? – проникновенно спросила Дафна.

– Че-е-его?

Даф стала пояснять.

– Ну, скажем, вас зовут «Максим». И вот вы идете, а за вашей спиной кто-то орет: «Макс, Макс!» Вы оборачиваетесь, думаете, мол, кому это я нужен, и вдруг понимаете, что зовут-то вовсе и не вас, а какого-то малыша, который пока что с горшком в одном комплекте продается. Что вы испытываете в этот момент? Нет ли у вас ощущения, некоторой сущностной вторичности, если вы понимаете, о чем я.

Охранник засопел, потерявшись в потоке слов.

– Я не Максим! Я Миша. Топай отсюда, девочка! – сказал он.

Даф обрадовалась. Все-таки как-никак связная речь. Контакт налажен.

Охранник тем временем смотрел на Даф взглядом, в котором определенно прослеживалась нить какой-то мысли.

– Слышь, ты, я не понял: чего ты мутишь? Че те на? – спросил он.